Посольский приказ — око всей великой России. Посольский приказ – первые ростки МИДа Структура набирает вес

Документы РГАДА по истории государственной службы в России. XVI - XVII вв.

История России, как сильного и могущественного государства, неразрывно связана с историей системы органов власти и управления, движущей силой которой были служилые люди, отдававшие все свои силы и умение на благо Отечеству. Еще в древние времена дружинники русских князей служили не только на военном поприще, но и в мирное время собирали дань, содействовали князю в осуществлении правосудия, управляли городами, т. е. выполняли обязанности будущих гражданских чиновников. В награду за службу им давались поместья и жаловались вотчины. В эпоху московской централизации пожалование вотчины, вместе с поместной системой, способствовало сосредоточению в распоряжении московских государей как лучших служебных сил различных русских областей, так и многих иностранцев, приходивших искать счастья на службе московской.

На рубеже XV-XVI вв, в основном завершилось объединение русских земель вокруг Москвы. Становление Российской державы сопровождалось постепенным строительством государственного аппарата, выросшего из великокняжеского двора. При назначении на высшие должности в центральном и местном правительственном аппарате и в войске большую роль играло местничество, которое как система сформировалось в XV в. Согласно ему место феодала на служебно-иерархической лестнице чинов определялось прежде всего его родовитостью, заслугами предков на службе великому князю. Отмена в 1682 г. местничества сыграла важную роль в утверждении принципа личной выслуги.

С ростом территории Московского государства усложнялась система управления, что, в свою очередь, требовало квалифицированного подхода к решению насущных задач. Возникла необходимость в создании органов государственного управления с определенными функциями. Из личных поручений (приказов) князя боярам, а также неродовитым, но грамотным чиновникам-дьякам, возникли приказы как орган центрального государственного аппарата. История возникновения приказной системы управления привлекала внимание многих крупных историков России (С. М. Соловьев, В. О. Ключевский, С. А. Белокуров, М. Н. Тихомиров, А. А. Зимин, С. О. Шмидт, А. К. Леонтьев, Н. П. Ерошкин и др.), но до сих пор вопрос о времени создания приказов остается спорным.

С расширением круга задач доверенных лиц князя (с начала XVI в.) им давались «для письма» чиновники помельче - подьячие, объединенные в особом помещении - «избе», «дворе». Такая канцелярия вместе с возглавлявшим ее должностным лицом была ядром будущего приказа. Они-то и превратились к середине XVI в. в постоянно действующие центральные учреждения - приказы со своим штатом и собственным делопроизводством. Важнейшими приказами, просуществовавшими с конца XV в, до отмены приказного управления в начале XVII в., были Разрядный, Поместный и Посольский.

Почти с первых лет XVI в. можно проследить служебную деятельность разрядных дьяков (См.: Милюков П. Н. Древнейшая разрядная книга. М., 1901 ), в процессе которой сложился Разрядный приказ, ведавший вопросами военного дела. В частности, Разряд должен был заботиться о комплектовании и формировании полков, вести учет всех ратных людей в мирное время, устанавливал размеры денежного и поместного окладов и др. Кроме исключительно военных функций, Разрядный приказ занимался делами личного состава государственного аппарата. В этом приказе велся также персональный учет представителей всех дворянских чинов, находящихся на службе царя. А служба эта была порой очень нелегкой, особенно для мелкопоместных провинциальных дворян. По 20-30 лет несли они ее на дальних рубежах Российского государства. Да и столичное дворянство постоянно находилось на «государевой службе».

Обеспечение служилых людей поместным окладом, размер которого устанавливал Разряд, находилось в ведении другого центрального приказа - Поместного, начало которому положила Поместная изба и должность поместного дьяка. Всякий, кто определялся на службу, подавал в Разрядный приказ челобитную с просьбой выделить ему земельное поместье. В Разряде наводили о нем справки, а затем посылали в Поместный приказ отписку или указ об отмежевании ему определенного количества земли.

С образованием Русского централизованного государства возросли и его международные связи. Это повлекло за собой появление должности посолъского дьяка (1486 г.), а затем и Посольского приказа. Посольские дела, подобранные по отдельным странам, образуют в настоящее время одну из самых ценных коллекций РГАДА. В Посольском приказе служили не только подьячие разных статей, но и переводчики (для письменного перевода), и толмачи (для устного перевода). «Государева служба» для них заключалась не толъко в приказной работе. Дьяки и подьячие Посольского приказа участвовали в посольствах в качестве товарищей вместе с послами и посланниками, входили в состав первых русских резиденций при иностранных дворах, наиболее опытные чиновники получали самостоятельные дипломатические поручения в рангах гонцов. Посольская служба не была привилегией только подьячих Посольского приказа. Его ряды периодически пополнялись подьячими других приказов, которые имели соответствующие знания и квалификацию.

Источником для формирования приказного чиновничества стали, в первую очередь, приказные семьи, в которых дети наследовали профессию и иногда даже должность отца - подьячего, при этом будущий государственный служащий обучался под руководством отца не только письму, но и иностранным языкам, премудростям приказной работы, из рода в род передавалась любовь и верность Отечеству и царю. В отсутствии положений и специальных инструкций об организации работы в приказах, преемственность способствовала передаче административного опыта организации управления, который накапливался десятилетиями, служил основой деятельности чиновников в приказах.

Штат приказов пополнялся из дворян, детей духовенства, из служилых людей по прибору и посадских людей. Необходимым условием службы в органах государственного управления был определенный уровень образования, который они получали в семье и в школах при монастырях и церквах. В среде дьяков и подьячих встречались хорошо образованные и даровитые люди. Приказные чиновники нередко обладали литературным талантом, писали исторические и публицистические сочинения, при выполнении дипломатических поручений составляли ценные географические описания и карты. В лице дьяков и подьячих создавалась новая бюрократия, обладавшая опытом, общими и специальными знаниями. Как отмечает специалист по истории служилой бюрократии XVI в. доктор исторических наук Н. Ф. Демидова, при наборе штатов государственных учреждений огромную роль играли правительственные установки по поводу той среды, из которой эти штаты черпались (См.: Демидова Н. Ф. Приказные школы начального образования в Москве XVII в. М., 1994. С. 52 ). Наиболее важным, с этой точки зрения, является царский указ, изложенный в памяти в Разрядный приказ 7 декабря 1640 г.: «Во все приказы послать памяти, чтоб поповских и дьяконовских детей, и гостинные и суконные сотни торговых, и черных сотен посадских всяких, и пашенных людей и их детей в подьячие не принимать» (Русская историческая библиотека. СПб., 1889. Т. 11. № 3. С. 234 ). Ограничительная политика правительства в комплектовании служилой бюрократии на местах сохранялась на протяжении всего XVII в., при массовых разборах подьячих в конце века на службе оставляли только тех подьячих, которые принадлежали к «подьяческому чину» (т. е. являлись потомственными подьячими). Разборы московских приказов второй половины века были определенным способом регулирования роста количества подьячих, их отличительной чертой являлся строго производственный принцип - выяснение профессиональной пригодности того или иного чиновника к приказной работе. Причем, правительство не считало необходимым выяснять социальные корни московской бюрократии, учитывая, видимо, то, что она формировалась под непосредственным надзором судейских коллегий и Разряда. Всех подьячих, подпадающих под действие указа, предполагалось вернуть в состав той социальной среды, к которой принадлежали их родители. Еще одним источником для пополнения штатов московских приказов высококвалифицированными и образованными подьячими была система перевода в Москву служащих из местных учреждений.

Уже к середине XVII в. из службы выделилась гражданская (статская) служба, которая в среде служилой бюрократии рассматривалась как менее почетная, чем служба в полках, в военных экспедициях и посольствах. Одним из источников для понимания того, что вкладывали в понятие «государевой службы» служилые люди, чиновники в приказах, в частности, являются публикуемые ниже присяги («крестоприводные записи») на верность московским правителям.

Уже в присяге 1598 г. царю Борису Годунову появляются специальные приписи для дворцовых чинов и приказных людей, которые касались круга их служебных обязанностей. Впервые присягу Борису Годунову приносили не в «доможительных храминах», как раньше, а в Успенском соборе. Присяга происходила много дней подряд с утра до вечера - не делалось перерыва даже во время церковной службы. Москвичи увидели в этом нововведении оскорбительное нарушение традиций, но обычай, введенный Годуновым, утвердился и на последующие времена.

Увеличение и усложнение функций приказов требовало от их служащих все более высокого уровня образования и специальной подготовки. В приказной работе необходима была высокая техника калиграфического письма, знание несколько языков, арифметики, судопроизводства, т. е. того, что частные и церковные школы дать не могли. Несомненно, что в стенах приказов «молодые» подьячие обучались премудростям и тайнам приказной работы под руководством более опытных чиновников,

Знаменательным событием в истории просвещения в России XVII в. явилось открытие на Московском печатном дворе школы иеромонаха Тимофея в 1681 г., которая, наряду со школой Богоявленского монастыря братьев Лихудов и Спасского монастыря Симеона Полоцкого, стала предшественницей Славяно-греко-латинской академии, открытой в 1687 г. Прямое отношение к организации этих школ и Академии имели церковные власти. Выделяя средства на школьное дело, патриаршая администрация фиксировала их отпуск в учетных документах - расходных книгах, хранящихся в РГАДА. Школу Симеона Полоцкого, образованную в середине 60-х годов, в литературе принято считать специально предназначенной для подготовки особо доверенных чиновников личной канцелярии царя подьячих Приказа тайных дел, услугами этой школы пользовалась также и патриаршая администрация. Школа иеромонаха Тимофея, в отличие от узкоспециальной школы Симеона Полоцкого, была открыта для довольно широкого круга желающих. В ней обучали «патриарших и архиерейских подьяков и всяких чинов людей греческому языку и грамоте».

Первыми преподавателями Академии стали греки братья Иоанникей и Софроний Лихуды, прибывшие в Москву из Турции в 1685 г. по рекомендации восточных патриархов. Братья Лихуды преподавали все предметы, они же составили учебники по грамматике, пиитике, риторике, психологии, физике и пр. Академия разместилась в Заико-Новоспасском монастыре в Китай-городе. Наиболее прилежные и усердные в учении студенты Академии получали награды от царя, а по окончанию курса жаловались чинами и приписывались к благородному сословию. Представители многих известных боярских и приказных фамилий поступали в Академию, особенно после указа Петра I о том, чтобы бояре и других чинов люди отдавали своих детей к Лихудам для ученья итальянскому языку.

Славяно-греко-латинская академия была самым крупным культурно-просветительским центром России последней четверти XVII - начала XVIII в.

В Российском государственном архиве древних актов в фондах государственных учреждений сосредоточены основные документы по истории формирования и эволюции государственной службы России с древних времен до конца XVIII в. Делопроизводство государственных учреждений день за днем фиксировало свидетельства о назначениях и перемещениях чиновников, их просьбы о пожалованиях, уровень знаний и профессиональной подготовки.

Публикуемые ниже документы РГАДА являются частью обширной источниковой базы для изучения не только общих проблем государственной службы, но и частных вопросов обучения, профессиональной подготовки, личной инициативы и этики служащих. Тексты публикуются с сохранением орфографии авторов; слова в квадратных скобках восстановлены по смыслу.

Публикацию подготовила Н. Ю. БОЛОТИНА.

№ 1

Присяга (крестоприводная запись) Борису Годунову с приписями для дьяков в приказах и подьячих «посольских и разрядных»

Целую сей святый и животворящий крест Господень на том на всем потому мне государю своему царю и великому князю Борису Федоровичю всеа Русии и его царице и великой княгине Марье Григорьевне и их детем царевичю князю Федору Борисовичу всеа Русии и царевне великой княжне Аксинье Борисовне и которых детей им государем впредь Бог даст служити и прямити о всем безо всякие хитрости потому как в сей записи писано до своего живота по сему крестному целованью, а не учну яз государю своему уарб и великому князю Борису Федоровичю всеа Русии и его царице и великой княгине Марье и детем государям своим царевичю и князю Федору и царевне и великой княгине Аксинье по сему крестному целованью служити и прямити или како что лихо зделаю мимо сего крестное целованье и не буди на мне милость Божию и пречисты Богородицы и великих русских чюдотворцов Петра и Олексея и Ионы и всех святых и не буди на мне благословление святейшего патриарха Иева Московского и всеа Русии и митрополитов и архиепискупов и епискупов и архимандритов и игуменов и всего освященного вселенского собора, ни в платье ни в ыном ни счем лиха никакову не учинити и не спортити, ни зелья лихова и коренья не давати и не велети мне никому зелья лихово и коренья давати, а хто мне учнет зелье и коренье лихое давати или мне учнет хто говорити, чтоб мне над своим государем царем и великим князем Борисом Федоровичем всеа Русии и над царицею и великою

княгинею Марьею и над их детьми государями своими над царевичем князем Федором и над царевною великою княжною Аксиньею какое лихо учинити похочет или хто похочет испортити и мне того человека никако не слушати и зелья лихово и коренья у того человека не имати, да и людей своих и с ведомством и со всяким лихим зельем и кореньем не посылати и ведунов и ведуней не добывати и на государское царя и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии и на царицино и царевичево и на царевнино на всякое лихо, тако ж мне государя своего царя и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии и его царицу и великую княгиню Марью и их царских детей, царевича князя Федора и царевну и великую княжну Аксинью, наследу всяким ведовским мечтаньем не испортити и ведомством по ветру никакова лиха не насылати и следу не выманити, которыми делы ни которою хитростью.

Как государь царь и великий князь Борис Федорович всеа Русии и его царица и великая княгиня Марья и их дети царевич князь Федор и царевна и великая княжна Аксинья куды поедут или куды пойдут и мне следу волшеством не вымати и всяким злым умышлением и волшеством не умышляти и не делати ни которыми делы ни которую хитростью по сему крестному целованью, а хто такое ведовское дело похочет мыслити или делати, а яз то сведаю и мне про того человека сказати государю своему великому царю и великому. князю Борису Федоровичю всеа Русии или его бояром или ближним людем, а не утаити мне того никак ни которыми делы, а сказати мне вправду безо всякие хитрости, а у ково уведаю или с стороны услышу у какова человека нибуди, хто про такое злое дело учнет думати и умышляти на государя царя и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии и над его царицею и великою княгинею Марьею и над их детьми над царевичем князем Федором и над царевною и великою княжною Аксиньею на всякое лихо или хто похочет государя царя и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии или его царицу и великую княгиню Марью и их детей царевича князя Федора и царевну и великую княжну Аксинью кореньем и лихим зельем и волшеством и кудесом испортити и мне того поимати и привести ко государю своему царю и великому князю Борису Федоровичю всеа Русии или к его бояром или к ближним людем вправду безо всякие хитрости по сему крестному целованью, а не утаити мне того ни которым делы ни которую хитростию, а не возмогут того поимати и мне про того человека сказати государю своему царю и великому князю Борису Федоровичу всеа Русии или его бояром или ближним людем, которому то слово донести до государя царя и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии или до его больших бояр или до ближних людей вправду безо всякие хитрости по сему крестному целованью.

Так ж мне мимо государя своего царя и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии и его царицы и великой княгини Марьи и их детей государей своих царевича князя Федора Борисовича всеа Русии и царевны и великие княжны Аксиньи и тех детей, которых им государем вперед Бог даст, Семиона Бекбулатова 1 и его детей и иного никого на Московское государство не хотети и видети ни думати ни мыслити ни с ем истини дружитеся ни ссылатися с Семионом Бекбулатовым ни грамотами ни словом не приказывати на всякое лихо ни которыми делы ни которую хитростию по сему крестному целованью, а хто мне учнет о том говорить или хто с кем учнет о том думати и мыслити, что Семиона или сына его или иного кого нибуди на Московское государство посадити, а яз то сведаю или услышу от кого нибуди, и мне того изымати и привести ко государю царю и великому князю Борису Федоровичю всеа Русии или к его государевым бояром или к ближним людем, а сказати мне про то вправду безо всякие хитрости по недружбе мне ни на кого не затеяти, а по дружбе мне не по корысти, а что услышу или увижу о каком лихе про государя царя и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии и про его царицу и великую княгиню Марью и про их царские дети про царевича князя Федора и про царевну и великую княжну Аксинью от кого ни буди и мне про то сказати государю своему царю и великому князю Борису Федоровичю всеа Русии или его государевым бояром или ближним людем, а не учинити мне того никак ни которыми делы ни которою хитростью по сему крестному целованью.

А где мне государь мой царь и великий князь Борис Федорович всеа Русии и его царица и великая княгиня Марья и их царские дети царевич князь Федор Борисович всеа Русии и царевна и великая княжна Аксинья велят быти на своей царской службе и мне будучи на его государеве службе государю своему царю и великому князю Борису Федоровичю всеа Русии служити и прямити безо всякие хитрости и измены ни которые не учинити и не делати, и не делати всякого лиха и на государя царя и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии и на его царицу и великую княгиню Марью и на их царских детей на царевича на князя Федора и на царевну и великую княжну Аксинью и которых детей им государем вперед Бог даст ни мыслити ни думати и к себе никого не приводити ни семьетис и не соединятися на всякое лихо и скопом и заговором и всяким лихим умышленьем не приходити, а где будет сведаю скоп или злое которое умышление на государя своего царя и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии и на его царицу и великую княгиню Марью и на их детей на царевича князя Федора и на царевну и великую княжну Аксинью какое лихое умышленье и с теми людьми хто будет в том скопе и во всяком злом умышленье мне явится до смерти. Так ж мне на государевых царевых и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии боярина ближних и на всяких людей деи скопом и заговором и всяким лихим и злым умышленьем не приходити и не умышляти и не убивати, и убивати никакова человека до смерти не велети ни которым делы ни которою хитростью по сему крестному целованью.

Так ж мне от государя своего царя и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии и его царицы и великой княгини Марьи и от царских детей государей своих от царевича князя Федора и от царевны и великие княжны Аксиньи к иному х кому государю ни к турскому ни к цесарю ни к литовскому Жигимонту королю и к иным королем ни к ишпанскому ни ко францовскому ни к чешскому ни к датцкому ни к угорскому ни к свейскому королем и в Ангилью и в иные ни в которые немцы ни в Крым ни в Нагаи ни в инычников которые государства не отъехати или и лиха мне и измены ни которые не учинити, а где мне государь мой и царь и великий князь Борис Федорович всеа Русии и его царские дети царевич князь Федор и царевна и великая княжна Аксинья велят быти на своей государеве службе в котором городе ни буди или в походе быти, и мне от государя своего. царя и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии и от его царицы и великие княгини Марьи и от их детей от царевича князя Федора и от царевны и великие княжны Аксиньи ни в которые государства не отъехати и города никакова не звати ни измены никаковы не учинити, ни с полков ни с походу по тому ж ни в которое государство не отъехати.

Так ж мне где государь мой и царь и великий князь Борис Федорович всеа Русии велит быти у какого приказу или в суде и мне будучи у его государева дела дела всякие делать вправду по дружбе никому не норовити, а по недружбе никому не мстити. А правити мне государю своему царю и великому князю Борису Федоровичю всеа Русии и его царице и великой княгине Марье и их царским детем царевичю князю Федору и царевне и великой княжне Аксинье и которых детей им государем вперед Бог даст и их землям добра хотети во всем вправду и до своего живота по сему крестному целованью. (...)

А се припись диаком всех приказов.

А что меня государь царь и великий князь Борис Федорович всеа Русии пожаловал, велел мне быти в дьяцех, и мне будучи у его государева дела государю своему царю и великому князю Борису Федоровичю всеа Русии и его царице и великой княгине Марье и их детем царевичю князю Федору Борисовичю всеа Русии и царевне и великой княжне Аксинье и тем детем, которых им государям вперед Бог даст, добра хотети во всем и дела всякие делати и судити вправду, по дружбе никому ни в чем не норовити, а по недружбе никому ни в чем не мстити и государевы казны всякие и денег не красти, и государевы казны беречи, и государевою казною отнюдь ничем не служатися [Вписано над строкой: ни к чему] , и посулов и поминков ни у кого ни от чего не имати, и дел государевых тайных и всяких никому не проносити и не сказывати и правити мне государю своему царю и великому князю Борису Федоровичю всеа Русии и его царице и великой княгине Марье и их детем царевичю князю Федору Борисовичю всеа Русии и царевне и великой княжне Аксинье и которых детей им государем вперед Бог даст и их землям добра хотети во всем вправду и до своего живота по сему крестному целованью. [...]

А се припись посольским до розрядным подьячим.

Так ж мне будучи у его государевых царевых и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии у посольских и у розрядных дел, делати всякие дела вправду и никому государевых посольских и розрядных тайных и всяких дел руским всяким людем и иноземцом не проносити и не сказывати никак ни которыми делы ни которою хитростью по сему крестному целованью. А где меня государь мой царь и великий князь Борис Федорович всеа Русии пошлет своего царского дела с послы или с посланники или з гонцы к цесарю или к папе и ко францовскому и к датцкому и к свейскому королем или в иные в которые государства нибуди и мне, будучи государским делом промышляти с раденьем по его царскому наказу и не проносити тех государевых дел никому или мимо госудрева указа ничего не делати и ни с которыми иноземцы ни на какое лихо не ссылатись и не розговаривати с ними про государя царя и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии и про его царицу и великую княгиню Марью и про их царских детей про царевича князя Федора Борисовича всеа Русии и про царевну и великую княжну Аксинью и про их государства ни которого лиха и посольских дел и вестей всяких и всяких государевых дел никому не сказывати ни которыми делы ни которую хитростью и до своего живота по сему крестному целованью. [...]

РГАДА. Ф. 156. Оп. 1. Д. 78. Л. 1-9, 17, 18, 21, 22. Подлинник.

№ 2

Припись к присяге царю Михаилу Федоровичу для подьячих Посольского приказа

Первая половина XVII в.

Запись целовальная Посольского приказу подьячим.

Яз, имрек, целую [Далее зачеркнуто: сей] святый и животворящий крест Господень [Вписано над строкой: великому] государю своему царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии [Вписано над строкой: Самодержцу] и государыне царице и великой княгине Евдокее Лукьяновне и их государским детем благоверному царевичю князю Алексею Михайловичю и благоверной царевне и великой княжне Ирине Михайловне и благоверной царевне и великой княжне Анне Михайловне и благоверной царевне и великой княжне Татьяне Михайловне и которых детей впредь им государем Бог даст на том служити мне им, государем своим, и прямити и добра хотети во всем вправду безо всякие хитрости [Вписано над строкой: до своей смерти] , а лиха мне им, государем своим, ни в чем не хотети и хитрости не которые не чинити не делати и не мыслити о [Вписано над строкой: том] ни которым делы. А что мне, имряк, по ево государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии указу велено [Далее зачеркнуто: мне] быти [Далее зачеркнуто: в Посольском приказе, в приказе Большого дворца] у его государских дел в подьячих и мне [Далее зачеркнуто: мне] , будучи у ево государевых [Вписано над строкой: посольских и тайных всяких дел, никому не сказывати и не проносити, зачеркнуто: и никому не сказывати] и ево государевою казною ни с кем не ссужатися и самому не корыставатица и в приходу и в росходу деньги и всякие доходы писати вправду без убавки и без прибавки, а лишка в росход ничево не приписывать и во всем в государеве казне искати прибыли, а которые их государевы [Вписано над строкой: посольские] и тайные дела приказаны будути или у кого услышу или увижу, и мне про то [Вписано над строкой: потому ж] никому ничего не сказывати и не проносити и во всем их государского здоровья ото всякого лиха оберегати по сему целованью.

Так ж мне, имярек, в судных и во всяких росправных делах ведати правду и друту не дружити, а недругу ни в чем не ставити и собою ничего не затевати, а где услышу или сведаю на государя своего царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии и на государыню свою царицу и великую княгиню Евдокею Лукьяновну и на их государских детей всяких людей скоп или заговор или иной какой злой умысел и мне на тех людей про то сказывати ему государю или ево государевым бояром и ближним людем вправду, а никак того не утаити и напрасно ни на кого ничего не затеять.

А где велит государь царь и великий князь Михайло Федорович всеа Русии быти мне, имярек, на своей государеве службе и мне потомуж ему государю своему служити и прямити и добра хотети во всем [Вписано над строкой: вправду] безо всякие хитрости и без ево государева указу ни о которых делех ни с кем не ссылатись и к воровству ни х которому не приставати ни которыми делы, и не изменити в Крым и в Литву и в немцы и в иные ни в которые государства не отъехати [Вписано над строкой: и с его государевыми недруги вместо зачеркнутого: и с недруги ево государевыми] не знатися и без ево государева указу ни о каких делех грамотками и словом и никаким письмом не ссылатися, а делати во всем вправду по сему крестному целованью.

Яз, имярек, целую сей святый и животворящий крест [Вписано над строкой: Господень] на том на всем как в сей записи написано по тому мне и делати во всем вправду и до скончины своего живота по сему крестному целованью.

РГАДА. Ф. 159. Оп. 1. Д. 870. Л. 1-5. Черновик.

№ 3

Дело по челобитной кречетников 2 Ивана Петрова и Никифора Фофанова о награждении их за службу

Декабрь 1614 г.

Царю государю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии биют челом холопи твои государевы кречятники Ивашко Петров да Микифорко Фофанов. Посыланы, государь, мы холопи твои на твою государеву службу в Крым с кречяты с твоим государевым послом со князем Григорьем Костентиновичем с Волхонским да з дияком с Петром с Овдокимовым 3 . И кречяты твое государевы в Крым довезли здорово, и в Крым идучи, мы холопи твои лошядми опали и сами ободрали[сь], ныне мы холопи твое дошли [В тексте: дышли] ис Крыму пеши и наги со князь Иваном Волхонским. Милосердный царь государь и великий князь Михаило Федорович всеа Русии, пожалуй нас холопей своих за наше службишко и за изрон своим царским жалованьем к старым нашим денгам прибавкою и за выход, как тебя государю Бог известит. Царь государь, смилуйся, пожалуй.

Лета 7123-го (1614) декабря в 20 день. По государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии указу память диаком думному Петру Третьякову да Саве Романчюкову, в Приказ Болшого дворца 4 к боярину к Борису Михайловичю Салтыкову да к диаком к Ивану Болотникову с товарыщи. В памяти за твоею Савиною приписью написано: велено выписать из версталново списка, что кречетником Ивану Петрову да Микифору Фофанову помесной денежной оклад, да та выпись прислать к [Обрыв текста, вероятно: нам ] в Посолской приказ. И в Приказе Болшого дворца в списке дворовых людей нынешнего 123-го (1614/15) году написано: кречентиком Ивану Петрову оклад [Вписано над строкой: старой] помесной триста пятдесят чети, а денежной пятнадцать рублев, а Микифору Фофанову в прошлом во 120[-ом] (1611/12) году по верстанью боярина Бориса Михаиловича Салтыкова да дьяков Ивана Болотникова с товарыщи, учинен оклад вновь помесной двесте пятдесят чети, а денег десять рублев.

Скрепа: Диак Патрекей Насонов.

Бью челом государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии кречетники Иван Петров да Микифор Фофонов. Посыланы были они на государеву службу в Крым с кречеты з государевы послы со князем Григорьем Волконским да дьяком с Петром Овдокимовым, и государевы они кречеты в Крым довезли здорово. И в Крым де идучи лошадми они опали и сами они вышли ис Крыму пеши и наги.

И государь бы царь и великий князь Михайло Федорович всеа Русии их пожаловал своим государевым жалованьем помесною придачею и денежным жалованьем, как ему государю Бог известит.

И выписано на пример.

В прошлом во 114-ом (1605/06) году посыланы были кречетники в Кизылбаши 5 со князем Иваном Ромодановским Остафей Сычов да Михайло Паскин, а пришли они ис Кизылбаш в прошлом во 118-ом (1609/10) году. И государева им жалованья придано к старым их окладом за службу и за выход:

Остафей Сычов. Государева ему жалованья придано к 350 четьям... [Обрыв текста ] чети... [Обрыв текста ] к 14 рублем 4 рубли.

Михайло Паскин. Государева ему жалованья придано к 200 четьям 50 чети, денег ко 8 рублем 2 рубли.

А в памяти из Приказу Болшого дворца за приписью диака Патрекея Насонова нынешнего 123-го (1614/15) году написано: кречетником старой помесной и денежной оклад Ивану Петрову 350 чети, денег емлет 15 рублев, Микифору Фофонову помесной оклад 250 чети, денег 10 рублев.

Земли за крымскую службу писали [В тексте неразборчиво, возможно: придали ] Ивану Петрову 50 чети, денег 4 рубли, да за службу 5 рублев да сукно доброе. Микифору Фофанову 50 чети, денег 2 рубли да сукно середнее.

РГАДА. Ф. 138. Оп. 1.1613. Д. 1. Л. 27-30. Подлинник.

№ 4

Указная память царя Михаила Федоровича о переводе толмача из Казани в Москву в Посольский приказ

Лета 7149 (1640)-го декабря в 5 де[нь]. По указу государеву и цареву и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии указу память боярину князю Борису Михайловичю Лыкову да дьяком Федору Панову да Сергею Макееву. Указал государь царь и великий князь Михайло Федорович всеа Русии взять [Вписано над строкой: ис Казани к Москве] к своему государеву делу в Посольской приказ в переводчики [далее в тексте зачеркнуто: ис Казани] татарина Джана Алея Абыза. И по государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии указу боярину князя Борису Михайловичю Лыкову да диаком Федорову Панову да Сергею Макееву велети послати государеву грамоту в Казань к боярину и воеводам ко князю Ивану Ондреевичю Голицину с товарищи, а велети того казанского татарина Джана Алея Абыза прислати ис Казани к Москве на подводах.

На л. 1 запись: «Государева память послана с толмачем з Григорием Пенским».

РГАДА. Ф. 141. 1640 г. Д. 52. Л. 1. Подлинник.

№ 5

Запись о дьяках, пожалованных в чин за «Рижскую службу», служащих в Москве в приказах

Пожалованы во дьяки после рижские службы и ныне на Москве в приказах, а на службах после того нигде не бывали. В Рейтарском 6 Григорей Богданов; во Дворце Ондрей Селин, Денис Савлуков; в Розбойном 7 Дмитрей Шипулин; в Поместном Андреян Ансимов; в Большом приходе Иван Ярцев, Иван Чернеев; в Челобитеском 8 Матвей Львов; в Оружейном 9 Богдан Орефьев; в Монастырском 10 Андреян Ерохов, Филип Ортемьев; в Земском 11 Афонасей Башмаков; в Каменном воин Булычов из дворцовых подьячих, был в Пскове; в Устюжской чети Александр Анисимов; в Костромской чети Иван Чистаго; в Новой чети 12 Ларион Иванов; у соляной роздачи Микита Ядин, Осип Карпов, Богдан Ефимов; не у дел Петр Малыгин, Микита Наумов, Исай Дубинин, Микифор Великосенской, Александр Алексеев.

РГАДА. Ф. 210. Оп. 9. Московский стол. Д. 350. Л. 351-352. Подлинник.

№ 6

Челобитная подьячего приказа к Галицкой чети Василия Никитина 13 о пожаловании ему оклада за службу в полках и приказе

После 1664/65 г.

Царю государю и великому князю Алексею Михайловичю всеа Великия и Малыя и Белыя Росии Самодержцу бьет челом холоп твой приказу Галицкие чети подьячей Васка Никитин. Работаю тебе, великому государю, я холоп твой у твоих великого государя дел на Москве в приказах и на твоих великого государя службах со 7159-го (1650/51) году, а на твоих великого государя службах был я, холоп твой, з боярином и воеводы со князем Борис Андреевичем Репниным с товарищи во 7170-м (1661/62) и во 7171-м (1662/63) годе в Новгороцких полках, а во 7172-м (1663/64) и во 7173-м (1664/65) годех в Белегороде.

Да я ж, холоп твой, для твоих великого государя дел посылан в Озов, а твое великого государя жалованье мне холопу твоему денежной оклад тридцать рублев, а помесным окладом я холоп твой не верстан. Милосердый государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа Великия и Малыя и Белыя Росии Самодержец, пожалуй меня холопа своего за мою приказную работишку и за службы, вели государь меня поместным окладом поверстать как тебе великому и милосердому государю все известить. Царь государь, смилуйся помилуй.

РГАДА. Ф. 210. Севский стол. Стб. 254. Л. 210. Подлинник.

№ 7

Послужной список переводчика Посольского приказа Федора Федорова

7180-го (1671) году сентября в 10 де[нь]. Посольского приказу толмач Федор Федоров сказал. В прошлом во 7170-м (1662/63) году, как приезжал к великому государю к Москве аглинского короля посол 14 , и в то время был я у Архангельского города, и в тож время с Москвы к Архангельскому городу к воеводе прислана государева грамота, велено сыскать у города Архангельского переводчика и толмача аглинского языка. И в то время воевода князь Осип Иванович Щербатой взял меня в толмачи к аглинскому послу и послал меня с ним послом к Москве, и как я с ним послом приехал к Москве, и в то время взят я в Посольской приказ в толмачи и учинено мне корму поденного по десять денег на день, а годового окладу десять рублев, и велено мне у того посла стоять у приставки до отпуску и велено мне проводить того посла до свейского рубежа. И как я приехал назад к Москве, проводя посла, и мне дана государева грамота на Вологду, велено взять к Москве женишку мою и детишок, и быть мне в Посольском приказе в толмачах и послан был я на службу за море в аглинскую землю с посланники стольником с Василием Яковлевичем Дашковым за з дьяком з Дмитрием Шипулиным 15 . А в другой ряд послан был я на службу в тож в аглинскую и в галанские земли с посланным с Михаилом Головиным 16 , а за те службы я к поденному корму и к годовому денежному окладу прибавкою ничем не пожалован, а служю я в Посольском приказе в толмачах со 7172-го (1663/64) году. То моя и скаска, а скаску писал по ево Федотову веленью Посольского приказу сенной пищик Артюшка Курганов.

РГАДА. Ф. 138. Оп. 1. 1671 г. Д. 30. Л. 1. Подлинник.

№ 8

Запись в Посольском приказе о профессиональной непригодности подьячих

Подьячие, которые в Посольском приказе не годны, писать плохи, и в приказ не ходят, да меж ими ж объявилась кража.

Петрушка Орехов - 6-му

Афонка Шешенин - не верстан

Ивашко Торопов - не верстан [В тексте зачеркнуто: Мишка Белянинов - не верстан]

7181-го (1673) июля в 21 де[нь] по указу великого государя окольничей Артемон Сергеевич Матвеев 17 , слушав сего письма, приказал тем подьячим за их леность и плутовство от приказу отказать, чтоб никаких от них впредь блудей не было. А Мишке Белянинову сказать буде он в приказ ходить и сидеть не учнет или учнет держаться какого плутовства, и ему отставлену быть с наказанцом, да и всем подьячим меньшей статьи сказать ж, чтоб они в приказе сидели без лености и никакого дурна не держались.

РГАДА. Ф. 138. Оп. 1. 1672 г. Д. 18. Л. 117. Подлинник.

№ 9

Дело по челобитной подьячего Посольского приказа П. Белянинова 18 , обучавшего царевича Федора Алексеевича «скорописному письму», о выдаче хлебного жалованья

Царю государю и великому князю Алексею Михайловичю всеа Великия и Малыя и Белыя Росии Самодержцу бьет челом холоп твой, сына твоего великого государя благовернаго государя царевича и великого князя Феодора Алексеевича всеа Великия и Малыя и Белыя Росии, учитель Памфилко Белянинов. В прошлом государь во 7180-м (1671/72) году по твоей государской милости указано мне холопу твоему дати твое великого государя жалованье денежной оклад и праздничные деньги и хлеб на 7180-й (1671/72) год против первые статьи Посольского приказу подьячих. И мне холопу твоему твое великого государя жалованье денежной оклад и праздничные деньги на 7180-й (1671/72) год из Новгороцкого приказу выданы сполна, а хлебного жалованья не дано. Милосердый государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа Великия и Малыя и Белыя Росии Самодержец, пожалуй меня холопа своего, вели государь мне свое великого государя хлебное жалованье на прошлой на 7180-й (1671/72) год против Посольского приказу подьячих первые статьи выдать. Царь государь, смилуйся.

И в Посольском приказе выписано.

В прошом во 7179-м (1671) году ноября в 21-м числе по указу великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа Великия и Малыя и Белыя Росии Самодержца взят к сыну ево государеву, к благоверному государю царевичю и великому князю Феодору Алексеевичю всеа Великия и Малыя и Белыя Росии Посольского приказу подьячей Памфил Белянинов учить его государя царевича скорописному письму из перваго места. А великого государя жалованья оклад ему Памфилу был, как он сидел в подьячих, 60 рублев, да праздничных по 5-ти и по 6-ти и по 7-ми рублев на праздник. Да в прошлом же во 7180-м (1671) году октября в 10 де[нь] пожаловал великий государь Посольского приказу подьячих своим великого государя жалованьем вновь против их окладов. И перваго места подьячему учинено 60 чети ржи, овса тож. И по указу великого государя его великого государя жалованье сына его государева благовернаго государя царевича и великого князя Феодора Алексеевича учителю Памфилу Белянинову на 7179-й (1671/72) год оклад ево 60 рублев и праздничные деньги выданы из Новгороцкого приказу сполна, против того ж как ему давано, как он был в подьячих.

И великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичю всеа Великия и Малыя и Белыя Росии Самодержцу Памфил Белянинов бьет челом. В прошлом де во 7180-м (1671/72) году по его государской милости указано ему дати его великого государя жалованье денежной оклад и праздничные деньги и хлеб на 7180-м (1671/72) год против первые статьи Посольского приказу подьячих, и ему де великого государя жалованье денежной оклад и праздничные деньги на 7180-й (1671/72) из Новгороцкого приказу выданы сполна, а хлебного жалованья не дано.

И великий государь пожаловал бы, велел ему свое великого государя хлебное жалованье на прошлой 7180-й (1671/72) год против Посольского приказу подьячих первые статьи выдать.

Лета 7181-го (1673) генваря в 16 де[нь] государеву цареву и великого князя Алексея Михайловича всеа Великия и Малыя и Белыя Росии Самодержца указу стольнику и полковнику и голове московских стрельцов Юрью Петровичю Лутохину да дьяку Ивану Казаринову пожаловал великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа Великия и Малыя и Белыя Росии Самодержец учителя сына своего государева, благовернаго государя царевича и великого князя Феодора Алексеевича всеа Великия и Малыя и Белыя Росии Памфила Белянинова, велел ему дать своего великого государя хлебного жалованья на прошлой на 7180-й (1671/72) год пятьдесят пять чети ржи, овса тож в приемную меру. И по государеву цареву и великого князя Алексея Михайловича всеа Великия и Малыя и Белыя Росии Самодержцу указу стольнику и полковнику и голове московских стрельцов Юрью Петровичю Лутохину и дьяку Ивану [Казаринову] учинить о сем.

На л. 67 запись: «По указу как ево братьем деньга по окладам».

На л. 68 запись: «За приписью дьяка Юрьева Поздышева отдан самому Памфилу».

РГАДА. Ф. 138. Оп. 1. 1672 г. Д. 18. Л. 68. Подлинник.

№ 10

Запись в расходной книге патриарха Иоакима о выдаче жалованья иеромонаху Тимофею и греку Мануилу Григорьеву 19 за обучение служилых чинов греческому языку

Святейший патриарх пожаловал в Крестовой палате 20 иеромонаху Тимофею да греченину Мануилу Григорьеву, которые на Печатном дворе учат учеников патриарших и архиерейских подьяков и всяких чинов людей греческому языку и грамоте, по два рубли человеку, итого четыре рубли. Да учеником их своим святейшаго партиарха подьяком, и всяких чинов людем сороку человеком по осми алтын по две денги человеку, итого десять рублев. Дано ис приему Ивашка Вешнякова. Те денги ко святеишему патриарху в Крестовую палату взнес казначей старец Паисий Сийской, и о записке тех денег в росход помета ево же казначеева.

РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. Д. 105. Л. 241-241 об. Подлинник.

№ 11

Записи в расходной книге Патриаршего казенного приказа 21 о посещении патриархом Иоакимом школ при Богоявленском и Спасском монастырях

Сентября в 3 день. Святейший патриарх ходил в Богоявленский монастырь, что за Ветошным рядом, для осмотру, где строить школу для учения учеников греческому книжному писанию [...]

По указу святейшаго патриарха и по помете на челобитной казначея старца Паисия Сийского Суздальского уезду села Ивановского крестьянину Васке Иванову что у него куплено на гостин двор Печатного двора школным учеником Васке Иванову с товарыщи дватцати человеком на рубашки холста льняного двести аршин. А за те холсты ему Васке по шти денег за аршин, итого шесть рублев. Ис приему Ивашка Неустроева росписка в холстах учеников в росходном столпу под челобитною крестьян: Василей Иванов денги взял, по его веленью росписался ис Путивля успенской поп Михаила Филипав.

Июня в 3 день. Святейший патриарх ходил в Спасов монастырь, что в Китае за Иконным рядом, для досмотру места, где строить каменные полаты для учения учеником греческого книжного писания.

И в том монастыре по указу святейшаго патриарха, учеником славенскаго учения, которыя учатся у монаха Селивестра, Ивану Семенову с товарыщи дватцати трем человеком по шти денег, итого дватцать три алтына. Ис приему Ивашка Неустроева те деньги учеником роздовал, и о записке их в росход указ закрепил казначей старец Паисий Сийской.

РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. Д. 118. Л. 153, 272 об.-273. Подлинник.

№ 12

Выписи из расходной книги Патриаршего приказа об устройстве школ при Николаевском и Спасском монастырях в Москве

Декабрь 1687 г.

По росписи за пометою казначея старца Паисия Сийского суконного ряду торговому человеку Парфену Сергееву, что у него по указу святейшего патриарха куплено в новую каменную школу, которая построена в Николаевском монастыре что за Иконным рядом на обивку места святейшаго патриарха, которое место поставлено в той школе, сукна вишневого мерою восмь аршин десять вершков, да на обивку амвона, на котором поставлено то место и на стулы, за которыми учаться ученики, к старому сукну в прибавку половинка сукна зеленого анбурского. А за те сукна ему Парфену за вишневое по дватцети по три алтына по две деньги за аршин, итого шесть рублев одни алтын с деньгою, а за половинку пять рублев с полтиною; обоево одиннатцать рублев семнатцать алтын пять денег. [...]

По письму за пометою казначея старца Паисия Сийского Иконного ряду торговому человеку Михайлу Фролову, что у него куплено в новую каменную школу, которая построена в Спасском монастыре что за Иконным рядом, в которых учатся ученики греческому книжному писанию, икон шти листовых на красках, в дву деисусах по три иконы в деисус, да одиннатцать икон разных, а в том числе пять икон Спасовых, три образа Пресвятые Богородицы Иверския, образ Пресвятыя Богородицы Донския, образ Благовещенья Пресвятыя Богородицы, образ Трех Святителей Вселенских. А за те иконы ему Михаилу за деисус с киотом по два рубли за деисус за одиннадцать икон разных по одиннатцати алтын за икону; итого три рубли двадцать одни алтын. Всего ему Михайлу за вышеписанные иконы семь рублев двадцать один алтын. [...]

В нынешнем 1687-м году в декабре месяце куплено в Спаской монастырь х каменному школьному делу что в Китае городе ж в нижние три полаты три стола дубовых, дано двадцать пять алтын, в большую полату стол липовый на точеных ногах, дано дватцать три алтына: две деньги; в ту ж большую полату крачить связи сурику тринадцать фунтов, дано за фунт по осми деньги; масла олняного да олифы на шесть алтын на четыре деньги, от крашеня дано десять алтын нанять плотники переделать стол, что привезен с Печатного двора, где учатся ученики русской грамоте, да у тех печей затворки, да вверху у учителей зделать ворот чем таскать вверх воду и дрова. Дано за работу дватцать шесть алтын печникам от починки от десяти печей, что починивали печи в школе дано рубль. Наняты плотники вверху у учителей доски косятчатыя во всех чюланах сплотить, у них же к десяти окошкам затворки зделать, у них же чюлан зделать; надо им за работу рубль пятнатцать алтын. Наняты плотники в нижней и средней полате четыре стола зделать, да скамью большую четырех сажень, да четыре малых, да чюлан; дано за работу дватцать шесть алтын четыре деньги. Починены четыре окончины большие стеклянные, дано за работу от починки шестнатцать алтын четыре деньги. Всего по сей росписи за вышеписанное семь рублев. [...]

РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. Д. 127. Л. 334 об.-335 об., 348об.-349. Подлинник.

№ 13

Грамота царей Иоанна и Петра Алексеевичей стольнику и воеводе Я. Г. Козловскому в Темников о разборе подьячих приказной избы

… князю Якову Григорьевичю Козловскому. В прошом в 7186-м (1677/78) году по имянному указу брата нашего великих государей блаженныя памяти великого государя царя и великого князя Феодора Алексеевича всеа Великия и Малыя и Белыя Росии Самодержца и по розбору стольника, что ныне окольничей наш, Василья Савича Нарбекова да дьяка Артемья Волкова велено в Темникове в приказной избе быть подьячим указному числу подьяческого чину, а не посацким старинным тяглым людем и не поповым детем и внучатом. И ныне нам великим государем учинилось ведомо, что в Темникове в приказной избе сидят в подьячих старинные тяглые посацкие люди и поповы дети и внучата человек десять и больши. И как к тебе наша великих государей грамота придет, и ты б в Темникове в приказной избе велел быть подьячим указное число по розбору своему подьяческого ж чину, а не тяглым посацким старинным людем и не поповым детем и внучатам. Да тех тяглых посацких старинных людей велел написать в тягло по прежнему, а поповым детем и внучатом велел быть у церквей божьих в причетниках. А сколько человек оставлено будет и кто имены, тому учинил с подлинною очискою книгу, да о том к нам великим государем писал, да тое книгу и отписку велел подать в приказе Казанского двора 22 кравчему нашему князю Борису Алексеевичу Голицину 23 с товарищи. Писана на Москве лета 7197 (1689) июня в 11 де[нь].

На об. л. 1 записи: «В Темников стольнику нашему и воеводе князю Якову Григорьевичю Козловскому», «7197 (1689)-го году июля в 20 де[нь]», «Смотрел Матюшка Буйнаков».

РГАДА. Ф. 1167. Д. 1851. Л. 1. Без начала. Подлинник.

№ 14

Дело по челобитной подьячего Посольского приказа М. Родостамова 24 о прибавке жалованья за работу высокого мастерства

Великим государем царем и великим князем Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю всеа Великия и Малыя и Белыя Росии Самодержцам бьет челом холоп ваш вашего государственного Посольского приказу подьячей Мишка Родостамов. Работаю я в Посольском приказе со 7191-го (1682/83) году с своей братею в ряд, да я ж сверх того пишу листы, а вашего великих государей жалованья оклад мне денег осмнатцать рублев, хлеба ржи осмнатцать чети, овса тож, да на праздник по три рубли. А иные, государи, моя братья, которые и в лист не пишут, им учинены оклады большия, а я оскужен. Милосердые великие государи цари и великие князи Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич всеа Великия и Малыя и Белыя Росии Самодержцы, пожалуйте меня, холопа своего, велите государи за приказную мою работишку и за листовое письмо учинить своего великих государей жалованья к окладу придачею, что вам великим государем и мне Бог известит. Великие государи, смилуйтеся.

И в государственном Посольском приказе выписано.

В прошлом во 7191-м (1683) году июля в 27 де[нь] по указу великих государей велено быть верхния типографии подьячему Михаилу Родостамову в Посольском приказе в подьячих. А великих государей денежного и хлебного жалованья учинено ему новичной оклад: денег 12 рублев, хлеба ржи 12 чети, овса тож, праздничных по 2 рубли с полтиною на праздник, А в прошлом во 7196-м (1687/88) году по указу великих государей был он Михайла на их великих государей службе с посланником с Прокофьем Вознициным 25 на резиденции в Польше. И для той посылки учинено ему их великих государей жалованья к новичному денежному окладу к 12 рублям придачи 3 рубли. А как он ис той посылки приехал и ему учинено придачи к денежному окладу к 15 рублям 3 рубли ж, к хлебному к 12 чети ржи, овса тож 6 чети ржи, овса тож; к праздничным по полтине на праздник. Всего ему ныне оклад денег 18 рублев, хлеба ржи 18 чети, овса тож, праздничных по 3 рубли на праздник, да соли 5 пуд.

И великим государем царем и великим князем Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю всеа Великия и Малыя и Белыя Росии Самодержца государственного Посольского приказу подьячей Михайла Родостамов бьет челом, работает де он в Посольском приказе со 7191-го (1682/83) году с своею братьею в ряд, да он же де сверх своей братьи пишет листы, а их великих государей жалованья оклад ему денег 18 рублев, хлеба ржи 18 чети, овса тож, да праздничных по 3 рубли на праздник, а иным де ево братьи, которые и в лист не пишут, учинены оклады больше, а он против их оскужен. И чтоб великие государи пожаловали ево, велели за ево работу и за листовое письмо учинить своего великих государей жалованья к окладу придачю,как им великим государем об нем Бог известит.

И выписано ему на пример.

В прошлом во 7191-м (1682/83) году придано великих государей жалованья государственного Посольского приказу подьячим Никите Алексееву 26 , Леонтью Паюсову 27 за приказную работу к прежним их окладом по 5 рублев человеку,хлеб против денег.

Да во 7193-м (1683/84) году учинено великих государей жалования придачи к окладом за приказную работу подьячим Ивану Чередееву 28 3 рубли, Михайло Волкову 29 6 рублев; хлеб обоим против денег, да Ивану ж праздничных по рублю на праздник.

Во 7195-м (1686/87) году придано великих государей жалованья подьячему Ивану Чередееву за приказную работу к прежнему окладу к 11 рублям 4 рубли, хлеб против денег, и тое придачю велено ему давать до убылых окладов в приказ.

Во 7195-м (1686/87) же году придано великих государей жалованья подьячему Ивану Раткову за польскую посольскую службу и за приказную работу ко окладу ево к 13-и рублям 6 рублев, хлеб против денег, да праздничных, и с прежним учинено по 3 рубли с полтиною на праздник.

Во 7197-м (1688/89) году придано великих государей жалованья подьячему Михаилу Ларионову 30 за приказную работу к окладу ево к 13-и рублям 5 рублев, хлеба 5 чети ржи, овса тож; да по той же выписке ему ж учинено придачи за посылку, что он был у аглинского короля, у курфирстра Бранденбурского, у князя Аранского у Галанских стат, и у князя Флоренского з дьяком Васильем Посниковым 6 рублев, хлеб против денег. Всего ему учинено придачи 11 рублев, хлеб против денег, да к празничным деньгам по рублю на праздник, соли два пуда. В 7200-м (1691/92) году придано великих государей жалованья подьячему Степану Часовникову за донскую посылку к окладу ево к 27-и рублям 5 рублев.

А по справке в Посольком приказе и с окладною подьяческою книгою убылого окладу подьячего Никиты Алексеева денег 40 рублев, хлеб против денег, да праздничных на указные праздники по 5 и по 6 и по 7 рублев на праздник, соли 9 пуд.

Выписать что ныне денежные оклады подьячим Микифору Велякову, Ивану Раткову, Михайлу Волкову, Михайлу Ларионову.

В окладной книге прошлого 7200 (1691/92) году написано. Великих государей жалованья Посольского приказу подьячим денежные оклады: 30 рублев Никифору Венькову 31 , по 19 рублев Иван Ратков, Михаило Волков, 24 рубли Михайло Ларионов. А хлеб всем против денег.

Сентября в 30 де[нь] великие государи пожаловали Посольского приказу подьячего Михайла Родостамова. Велели ему учинить своего великих государей жалованья [за приказную ево работу и сиденье и за листовое письмо, что он писал многие их великих государей грамоты в розные государства и к гетману к Ивану Степановичю многие ж статьи] [В тексте взято в квадратные скобки ] к прежнему ево денежному окладу три рубли, а хлебное жалованье рожь и овес справить ему против его денежнаго окладу. И дать ему пожалованье в приказ до выбылого подьячего окладу.

РГАДА. Ф. 138. Оп. 1. 1692 г. Д. 6. Л. 1-7. Подлинник.

№ 15

Ведомость о распределении подьячих на службу в приказы и полки по результатам «разбора»

В Посольском приказе для приказных дел оставлены подьячие: старые: Максим Алексеев, Иван Губин; средней статьи и молодые: Иван Ратков, Иван Фаворов, Лев Волков, Лаврентей Протопопов [Зачеркнуты имена: Василей Степанов, Александр Симанов, Борис Карцов] .

А в Большой полк боярина и воеводы Алексея Семеновича Шеина 32 посланы: Степан Часовников, Аверкей Леонтьев, Семен Иванов, Дмитрей Сартаков, Алексей Алексеев, Иван Аврамов, Михайла Аврамов, Кирило Ковыршин, Яков Возницын, Ворфоломей Полков, Гаврило Деревнин [Зачеркнуто: Никита Максимов] .

Оставлены подьячие Приказу Малыя Росии: старые: Иван Чередеев, Петр Курбатов [Зачеркнуто: Кондрат Никитин] ; средней статьи и молодые: Григорей Юдин, Илья Никифоров, Андрей Никитин, Илья Сивцов, Иван Юрьев.

Приказу Великия Росии: Василей Жадаев.

А в Большом полку боярина и воеводы Алексея Семеновича Шеина с товарищи велено быть.

Старым: Великоросийского и Малоросийского приказов: Кондрать[ю] Никити[ну], Внифатью Панфеньеву, Борису Алексееву, Ивану Петрову. Средней статьи и молодым: Алексею Меньшикову, Григорью Богданову, Федоту Рогову, Афонасью Инехову, Осипу Гаврилову, Степану Фролову, Василью Богданову, Федору Борисову, Тимофею Хохлову, Ивану Инехову, Кондрату Федорову, Андрею Павлову, Борису Баутину, Михайлу Второму, Фадею Богданову.

Володимерского да Галицкого приказов подьячих оставлено в тех приказех по одному человеку старому подьячему в приказе: Семен Никитин, Андрей Иванов, да с ними по одному человеку молодых подьячих: Иван Прохоров, Степан Ветлицкой. А в полки высланы тех приказов подьячих: Козьма Журавлев, Василий Алексеев, Петр Поморцов, Яков Давыдов, Ларион Добрынин, Яков Лазарев, Андрей Степанов.

С Устюжского приказу подьячим, которые по наряду на службе великого государя: старые: Василий Табунцов, Василий Протопопов; молодые: Борис Зыков, Иван Гордеев, Василий Булатников, Григорей Елисеев, Алексей Городецкой, Данило Протопопов, Семен Фокин, Яков Никитин, Гаврило Климонтов, Петр Иванов, Иван Ветлуцкой, Лука Межаев, Василей Козлов, Никита Чижев, Михайло Истомин.

Да в приказе оставлены для приказных дел: старые: Иван Ипатьев, Тимофей Осипов; молодые: Тихон Петров, Максим Иванов, Степан Турченинов. Того ж приказу подьячие: Иван Гусев – болен, Иван Щоткин – в посылке.

Приказу княжества Смоленского подьячие посланы в полки на Ходынку: Григорей Богданов, Кузьма Советов, Артемей Золотой, Андрей Слободин, Егор Чистой, Григорей Слободин, Степан Безсонов, Иван Богданов, Пимин Крапивин, Дмитрей Суровцов, Андрей Минин.

В посылках с Москвы для государевых дел: Леонтей Березин, Микита Зверев.

В приказе оставлены: Григорей Суровцов, Иван Грамотин, Тимофей Шишляев, Михайло Беликов.

Да за болезнью остался на Москве Дмитрей Ермолаев.

Роспись Новгороцкого приказу подьячим, которые посланы на службу великого государя: Иван Исаков, Иван Богданов, Артемий Зыков, Филимон Фомин, Андрей Иевлев, Иван Степанов, Федор Трунев, Иван Иванов, Дементей Кавалов, Лука Кирилов, Петр Шибаев, Алексей Иванов, Анисим Васильев, Сергей Денисов, Александр Страгородцкой, Сидор Птицын, Василей Малчанов, Григорей Петров, Григорей Феофанов, Григорей Греков, Федосей Ряховской, Михайло Володимеров.

Да для приказных дел оставлены старые подьячие: Федор Кишмутин, Иван Столбицкой; молодые: Трифон Ялменев, Дементей Трескин; да больны: Григорей Шибаев, Степан Брехов.

РГАДА. Ф. 138. Оп. 1. 1698. Д. 16. Л. 5-12. Подлинник.

В Древней Руси приказами назывались органы центрального государственного управления. Назывались они еще палатами и дворами, избами и дворцами, третями и четвертями. Предполагают, что приказы как государственные учреждения возникли непроизвольно, а первое о них упоминание в этой роли встречается в 1512 году в грамоте, посланной Владимирскому Успенскому монастырю Великим князем всея Руси Василием III.

Определенному количеству людей приказывалось заняться какими-то конкретными делами - так появилось определение «приказ». Вновь учрежденные приказы действовали от имени государя и были высшими правительственными местами. Жалобы на их действия рассматривались только царем или царской думой. Приказы - начальные стадии нынешних министерств.

Возникновение и назначение

Посольский приказ возник в 1549 году при Иване IV. Просуществовал он до 1720. Судебником 1550 года Иван Грозный вводит управления, которая была призвана обеспечивать государственные нужды. Почти 200 лет каркас этой системы сохранялся и был заменен лишь при Великом реформаторе Петре I. В обязанности вновь созданного приказа входили взаимоотношение с другими государствами, выкупы и обмен пленными, курирование определенных групп «служилых людей», например донских казаков.

Основные функции

Посольский приказ занимался также управлением некоторых земель на юге и востоке державы. В его ведение входила и отправка русских миссий за границу, и прием иностранных представительств. В его подчинении находились иностранные купцы, во все время их пребывания на нашей территории.

Подготовка текстов международных переговоров тоже вменялась в обязанности приказу. Он осуществлял контроль за дипломатическими представительствами.

Структура органа

Изначально Посольский приказ состоял из думного дьяка, под началом которого находились его «товарищ» (заместитель), 15-17 подьячих (низший административный чин) и несколько толмачей (переводчиков). Во главе вновь созданного учреждения стоял Приказной дьяк, он же Посольский дьяк. Дьяками в те времена назывались государственные служащие (помимо церковнослужителей), в частности начальники приказов или младшие чины в

Структура набирает вес

Первый Посольский приказ возглавил Иван Михайлович Висковатов, который до этого назначения служил послом, думным дьяком, был хранителем государственной печати. Во главе приказа он находился вплоть до своей смерти, наступившей в 1570 году. С ростом международного веса России увеличивалось и значение Посольского приказа, в разы увеличивался его штат - в 1689 году в нем служили 53 подьячих вместо 17 и 22 переводчика плюс 17 толмачей (устный переводчик).

Уже к концу XVII столетия Посольский приказ настолько набрал силу, что стал одной из важнейших составных частей центрального государственного аппарата России. В этом веке он прошел путь от Канцелярии по внешним сношениям к государственной структуре, обладающей значительной самостоятельностью и широчайшими полномочиями.

Основные вехи

Весь период существования Посольского приказа можно условно разложить в соответствии с тремя эпохальными промежутками того времени. Это Смутное время, восстановление российской монархии при Михаиле Романове, первом русском царе из этой династии, и период расцвета государственности, наступивший при царе Алексее Михайловиче.

Яркие представители

С 1621 года Иван Тарасьевич Грамотин, тогдашний глава Посольского приказа, начал готовить для царя систематические сведения о положении дел в других странах. Они черпались из периодических изданий стран, а также из наблюдений и выводов послов. Эти «Вестовые письма» являлись по существу первой русской газетой. Об этом восьмом главе Посольского приказа надо сказать несколько слов отдельно. Он начинал карьеру подьячим, и трижды при разных царях занимал высший пост Посольского приказа. В Смутные времена он был одним из виднейших политический деятелей.

Повытья

Структура приказа делилась на отделения, ведающие делопроизводством по территориальным признакам (повытья). Всего их было пять. Функции Посольского приказа, согласно этим пяти делопроизводительным частям, распределялись следующим образом - в первое повытье входили страны Западной Европы - Англия и Франция, Испания и Священная Римская империя, а так же Папское государство. Второе повытье занималось взаимоотношениями со Швецией, Польшей и Валахией (юг современной Румынии), Молдавией, Турцией и Крымом, Голландией, Гамбургом.

Взаимоотношениями с Данией, Брандербургом и Курляндией занималось 3-е отделение в приказе, ведающее делопроизводством этих стран. Персия, Армения, Индия и Калмыцкое государство находились в ведении 4-го повытья. Последнее пятое ведало взаимосвязями с Китаем, Бухарой, Хивой, Чжунгарским государством и Грузией.

Объемы работ растут

С того самого момента, когда был учрежден Посольский приказ, ему вменялось общее управление внешней политикой страны. Со второй половины XVII века непосредственно ему подчиняются следующие приказы - Великого княжества Литовского, Смоленский и Малороссийский. Здесь также хранился накопленный со временем архив важнейших внешне - и внутреннеполитических документов.

Главы приказа

С ростом международного значения России дьяк Посольского приказа заменяется представителем высшего феодального сословия страны - боярином, а само учреждение с 1670 года именуется «Государственным приказом посольской печати».

За все время существования Посольского приказа на посту его главы сменилось 19 руководителей. Последним был граф и первый канцлер Российской империи, сподвижник Петра Великого В результате была создана Посольская канцелярия, которая в 1720 году была заменена

Как же проходила работа Посольского приказа, являвшегося по сути дела российским «министерством иностранных дел» в XVI-XVII вв.?

Важнейшие вопросы внешней политики решал царь совместно с Боярской думой. Приём и проводы иностранных посольств, ведение переговоров, отправка за рубеж российских дипломатов и многое другое - всё свершалось «по государеву указу и боярскому приговору». Наиболее сложные, «тайные», дела государь предварительно обсуждал в узком кругу самых доверенных лиц - в Ближней думе.

Задачей Посольского приказа было осуществление решений верховной власти во всём, что касалось внешней политики. В его ведении находились также дела, связанные с проживанием в России иностранных купцов и ремесленников, выкупом пленных и некоторые другие. Позже Посольский приказ стал выполнять функции других ведомств. Он управлял некоторыми городами, заведовал почтой, судом, сбором таможенных и кабацких доходов и т. д.

Но всё же центральное место в работе Посольского приказа отводилось дипломатии, и возглавляли его люди, имевшие опыт работы на дипломатическом поприще или в самом приказе. Преемники Висковатого уже носили звание думных дьяков, т. е. были членами Боярской думы. Они пользовались широкими полномочиями, присутствовали при «сидении» государя с боярами, делали доклады по работе своего ведомства, имели право высказывать своё мнение. В XVII в. главе Посольского приказа была передана государственная печать, ему был присвоен титул «царственной большой печати и государственных великих посольских дел оберегатель». Поскольку на Руси подлинность любой грамоты испокон веку удостоверялась подвешенной к ней на шнурке печатью, звание «печатника» считалось важным и почётным. Думные посольские дьяки (или иначе - «судьи») пользовались большим авторитетом и влиянием при дворе. Во второй половине XVII в. некоторые из них подчас проводили самостоятельную политику, независимую от Боярской думы. Заместителями думных дьяков были вторые дьяки, их «товарищи» (т. е. помощники). Некоторые из них со временем стали руководителями Посольского приказа.

I. ЭТАПЫ ОРГАНИЗАЦИИ ВЕДОМСТВА

Посольский приказ как первое на Руси внешнеполитическое ведомство, дотоле в течение 500 лет отсутствовавшее и не имевшее никакого аналога или хотя бы прообраза, отдаленного подобия, сформировался не сразу, не на основе волевого решения царя или боярской Думы, а складывался и видоизменялся постепенно, в зависимости от конкретных потребностей в течение всего времени своего существования за более чем 150 лет, т. е. с 1549 по 1700 г. (фактически) и по 1717 г. (формально).

Изменялись за это время не только структура и объем работы этого учреждения, состав н звания должностных лиц, но менялось также и само наименование этого учреждения, которое, однако, стало принято называть в популярной и даже в научной исторической литературе одним термином - Посольский приказ, независимо от даты, когда он упоминается. В действительности и наименования этого ведомства менялись следующим образом.

Как видим, Посольский приказ как учреждение креп весьма быстро и существовал весьма длительно, стабильно, а его функции разрастались, что отражало степень расширения его задач, объема дел и личного состава.

Наиболее законченные, развитые формы Посольский приказ приобрел к 50-70-м гг. XVII в. Именно в этот период определились его структура, его службы, а состав персонала и его функции приобрели стабильный, традиционный характер, в силу чего о Посольском приказе и его деятельности чаще всего судят именно по этому периоду (особенно в исторической популярной и энциклопедической литературе) и нередко смешивают ее, контаминируют («объединяют») с деятельностью Посольского приказа в другие эпохи - ранее и позднее этого периода, - когда она выглядела несколько иначе. Уже в период десятилетия 1671 -1681 гг. руководители Посольского приказа обнаружили тенденцию еще более повысить ранг своего учреждения в государственном управлении, выделив его особым названием от других «министерств».

В популярной исторической литературе сохраняется также тенденция считать Посольский приказ единым учреждением за все время его 170-летнего существования или, во всяком случае, не подчеркивать, что внешнеполитические дела в Московском государстве наряду с Посольским приказом вели и другие ведомства, тесно связанные с ним, и что сам по себе Посольский приказ как центральное учреждение занимался не только чисто дипломатическими, посольскими делами, но и массой административных н хозяйственных, финансовых. Лишь реорганизация в начале XVIII в., перестройка Посольского приказа в Коллегию иностранных дел привела к «очищению» этого ведомства от ряда не свойственных ему функций и к превращению его (да и то не сразу) в чисто внешнеполитическое, дипломатическое ведомство. Ниже мы приводим структуру Посольского приказа в разные периоды (насколько для этого дают материал существующие источники), а также полный перечень учреждений, занимавшихся в XVI-XVII вв. внешнеполитическими вопросами наряду с Посольским приказом и примыкавших к нему по характеру своей деятельности, т. е. по связям с заграницей.

2. ОРГАНИЗАЦИОННАЯ СТРУКТУРА ПОСОЛЬСКОГО ПРИКАЗА И ЕГО ЛИЧНЫЙ СОСТАВ

Начальник Посольского приказа - глава внешнеполитического ведомства. Им мог быть думный дьяк (вначале) или затем все чаще - боярин, ближний боярин, т. е. особо доверенный царя человек. В начале XVIII в. - канцлер, т. е. высшее должностное лицо первого ранга в государстве, второй после царя человек в управлении. В этом наглядно проявляется возрастание роли внешнеполитических дел в общем государственном руководстве в России.

Товарищи начальника Приказа.

Вначале, в XVI в., - подьячие, в XVII в, - дьяки, но не думные, а только посольские, в конце XVII в, - бояре. Товарищ (т. е. заместитель) начальника Приказа был, как правило, один, хотя могло быть от одного до трех одновременно, или параллельно, или последовательно. По крайней мере один из них должен был обладать такой компетенцией, чтобы в случае необходимости суметь заменить начальника либо как и.о., либо как фактический начальник Приказа.

Повытья - отделы или управления Посольского приказа. Как правило,с середины XVII столетия существовало пять повытий, хотя вначале, в XVI в., их было всего два или три, в первой половине XVII в. - четыре, а к концу XVII - началу XVIII в. появилось даже шесть.

В то же время, несмотря на стабильное число повытий, дела между ними распределялись по-разному, т. е., во-первых, в состав отдельных отделов входили в разные периоды разные страны, во-вторых, по-разному распределялись и административно-хозяйственные функции между отделами в разные периоды. Однако основной принцип деления на отделы с самого начала существования русского внешнеполитического ведомства был страноведческий.

Во главе повытья стоял старый подьячий, т. е. старший из числа подьячих, работавших в повытьях. Всего старых подьячих в составе Посольского приказа было пять - строго по числу повытий. Каждому старшему подьячему подчинялись еще 4 младших подьячих, с последней четверти XVII в. они стали делиться на средних подьячих, младших (или молодых) подьячих и новых неверстан-ных, или «новеньких», - практикантов, стажеров, назначенных в повытья без жалованья, чтобы они «присматривались к делам», т. е. для обучения. Общее число персонала, занятого таким образом дипломатической работой в центральном аппарате Посольского приказа, было следующим: 5 старых подьячих - начальников отделов (повытий), 10-12 младших. С 1689 г. были установлены штаты: 5 старых, 20 средних и молодых и 5 новых, т. е. всего 30 человек. Однако на практике внешнеполитические кадры всегда недобирались из-за отсутствия подготовленных лиц, и их бывало в составе Посольского приказа в разное время от 18 до 28 человек. Именно на них, на этом небольшом числе людей, лежала главная тяжесть внешнеполитической работы в течение полутора веков.

При распределении функций от старого подьячего (начальника отдела) до референта (т. е, младшего подьячего, перешедшего в данный чин только что из числа практикантов-стажеров, или «новеньких») сохранялся последовательно проводимый принцип дифференциации в строгой зависимости от знаний и опыта работы. Это отражалось прежде всего в оплате труда дипломатов. Она колебалась от 1600 руб. (для начальника отдела) до 50 руб. в год (для референта) в сопоставимых ценах на конец XIX в. На последний год работы Посольского приказа (1701 г.), перед его фактической ликвидацией, в нем работали 6 старых подьячих, 7 средних и 11 молодых, что дает некоторое представление о распределении ролей.

Распределение обязанностей между повытьями. Повытья (отделы) занимались каждое определенным числом стран, как. правило, далеко не равным. Это зависело на каждом историческом этапе от конкретного состояния международных отношений, от наличия часто меняющихся контрагентов (партнеров), т. е. иностранных держав, с которыми Россия поддерживала отношения, от реального значения и отсюда от фактического объема работы с той или иной страной, от компетенции отдельных старых подьячих, от их конкретных знании определенных стран и, наконец, далеко не в последнюю очередь от воли царя и начальника приказа и их усмотрения насчет того, какова должна быть «равная» нагрузка для работников каждого повытья, какими критериями при этом руководствовались и по каким признакам она в каждый конкретный исторический период определялась и сопоставлялась.

Если учесть все эти сложные обстоятельства, то для нас станет объяснимой та структура повытий, которая никогда не была постоянной, а менялась и формировалась путано и бессистемно. Хотя в основе работы повытий уже с конца XVI в. явно возобладал принцип специализации отделов по странам, но сама компоновка этих стран в повытьях, их сочетание могут показаться нам бессмысленными, фантастическими и просто-таки неудобными, если мы не будем учитывать вышеизложенных обстоятельств и подходить к оценке работы тогдашних отделов Посольского приказа с современной точки зрения. Отделы (повытья) вначале назывались по фамилии их начальников-подьячих: повытье Алексеева, повытье Волкова, Губина, затем по номерам; 1-е, 2-е, 3-е, 4-е, Так, уже в середине XVII в. (1646 г.) существовало 4 повытья (в 70-х гг. - 5, в 90-х - 6). Обязанности между ними распределялись так:

1-е повытье: Кызылбаши (Дагестан, азербайджанские ханства, Персия), Дания, Голландия.

2-е повытье: Бухара, Юргенч (Хивинское ханство), Индия, Крым.

3-е повытье: Швеция, Молдавия, греческие власти (т. е. Константинопольский патриарх, Киевский митрополит) .

4-е повытье: Литва и турецкий султан.

«Непонятное» на современный взгляд включение отношений Москвы с Данией и Азербайджаном (Персией) в один отдел на самом деле объясняется тем, что эти страны находились в постоянно, стабильно дружественных отношениях с Россией, и поэтому работники этого отдела должны были выработать и культивировать определенный дипломатический язык, определенную мягкую, вежливую, уважительную форму обращения при составлении документов.

Наоборот, в 4-м повытье, где надо было говорить довольно жестко, но в то же время не срываясь и не допуская оскорблений, с двумя «вечными» врагами России - с султаном и великим герцогом литовским, с самыми непредсказуемыми соседями России, - естественно, должны были вырабатываться другие качества у дипломатов. Гибко менять на ходу форму отношений не позволяли ни традиции, ни предписания; и все, что касалось изменения политики, решалось царем, его Думой, а на долю чиновников Посольского приказа оставалось неукоснительное выполнение предписаний. Вот почему все оттенки дипломатических отношений - от враждебных до разной степени дружественных - были распределены по пяти наивозможным категориям, а уже распределение стран в этих категориях менялось в зависимости от конкретно-исторических обстоятельств. Так, например, поссорившись с молдавским господарем, царь мог распорядиться перевести ведение дел с Молдавией в 4-е повытье, и этого было уже достаточно, ибо чиновники этого повытья автоматически писали бы молдавскому господарю таким же тоном и в том же духе, как и турецкому султану или великому герцогу литовскому. Переучивать же сотрудников одного и того же отдела, менять формы работы в зависимости от конъюнктуры считалось в XVI и XVII вв. крайне неудобным и непрактичным: сами подьячие могли бы запутаться, да и для престижа царя это было бы ущербом. Царь не должен был менять свои распоряжения так, чтобы эта перемена политики была заметна его подданным: они привыкли, чтобы все было неизменным и стабильным, иначе они либо терялись, либо, наоборот, теряли уважение к власти как к стабильному институту. Лишь в 80-х гг. XVII в., когда во главе Посольского приказа начинают ставиться европейски образованные люди и когда сам характер и интенсивность европейских дел начинают слишком резко отличаться от дел азиатских да к тому же начинает играть все большую роль языковой фактор, знание отдельных европейских и азиатских языков, в то время как прежде достаточно было знания двух или трех «интернациональных» - церковнославянского (для всех славянских и православных стран), латинского (для всех западноевропейских) и греческого (для всех восточных и для сношений с церковными иерархами - патриархом Константинопольским и митрополитом Киевским), разбивка дел отдельных повытий начинает приобретать современный региональный характер.

1-е повытье: Папский престол, Священная Римская империя германской нации, Испания, Франция, Англия и все протокольные вопросы.

2-е повытье: Швеция, Польша, Валахия, Молдавия, Турция, Крым, Голландия, Гамбург, ганзейские города, греки и приезды «греческих властей» (Константинопольский патриарх).

3-е повытье: Дания, Бранденбург, Курляндия и все дела, относящиеся к ведению технического обеспечения сношений: переводчики, толмачи, драгоманы, переписчики, золотописцы.

4-е повытье: Персия, Армения, Индия, Калмыцкое государство, донские казаки, а также все, что относилось к связи: диппочта н почта в целом, курьеры, гонцы, вестовые, связные, служба обеспечения безопасности дипломатических работников («расправные дела») и торговое представительство.

5-е повытье: Китай, Бухара, Ургенч (Хива), сибирские калмыки (Чжунгарское государство), Грузия и обеспечение экипировки посольских работников и оформление приемов (суконное дело, позументное, полотняные заводы и т. д.).

Таким образом, в 80-е гг, XVII в, три отдела занимались европейскими делами, а два - азиатскими. Здесь уже была более рациональная организация дипломатической работы, при которой была возможна специализация работников не только на форме работы, но и на стране, на самом содержании дипломатической работы. И все же даже в конце XVII в. еще не пришли к решению об отделении от дипломатической работы всех вспомогательных отделов - безопасности, связи, хозяйственных служб, торгпредств. Их давали «в нагрузку» понемногу каждому из основных повытий, не догадываясь избавить дипломатов от не свойственных им функций завхозов или охранников.

Эта структура остается, по сути дела, до самого конца существования Посольского приказа, ибо еще в 1701-1702 гг. было следующее деление на повытья (отделы), где виден, с одной стороны, сдвиг в сторону еще большей рациональности в делении стран, а с другой - слепое следование традиции в сохранении старого порядка: 1-е повытье: Папский Престол, Германская империя, Франция, Англия, Португалия, Флоренция, Италия, Венеция, курфюрсты Германии, а также протокольное (церемониальное) дело и медицинское обеспечение (карантины, доктора, аптекари).

2-е повытье: Греческие вопросы (Константинополь), Дания, Бранденбург, Курляндия, а также вопросы безопасности (приставы и сторожа) и технического обеспечения (переводчики, толмачи, переписчики, золо-тописцы и т. д.).

3-е повытье: Польша, Швеция, Голландия, Турция, Крым, Молдавия, Валахия. (Нетрудно увидеть, что в этом отделе были объединены все важнейшие, ключевые внешнеполитические отношения того времени, этим повытьем интересовался и вел его дела нередко сам царь, и потому здесь объединялись и европейские, и азиатские дела, касающиеся военно-стратегических и военно-внешнеполитических вопросов: это был отдел стран-соседей на западной границе империи.) Голландия же попала в эту компанию по двум причинам: во-первых, это была страна, которую отличал в это время сам царь (Петр I), во-вторых, она была тесно связана с решением военно-дипломатических вопросов, оттуда шло все флотское снаряжение и обучение, необходимые для войн Петра I на море как с Турцией, так и со Швецией; кроме того, Голландия соперничала со Швецией в торговле на Балтике.

4-е повытье: Персия, Армения, донские казаки, ганзейские города, Рига, регулирование положения иностранных купцов в России - занималось делами нейтральных стран.

5-е повытье: Грузия - Карталиния и Грузия - Имеретия, Китай, Средняя Азия - Бухара, Ургенч (Хива) - носило чисто азиатский характер.

6-е повытье: Отдельно были выделены вопросы отношений с Севером и Сибирью, так наз. строгановские дела, т. е. впервые правительство брало в свои руки обширную область отношений с сибирскими и северными народами, которой стали ведать с XV в. фактически различные частные лица по личной доверенности царя. В результате отношения России с народами Сибири, в том числе с различными местными (туземными) государствами, приобрели искаженные, колониально-принудительные формы, исходившие при этом даже не от государства, а от частных, лиц, допускавших веками произвол в узкокорыстных целях. Таковы были отношения с Великопермскими, Вымскими, Пелымскими, Кондинскими, Ляпинскими, Обдорскими, Сургутскими «князьствами», т. е. с местными государственно-племенными образованиями мансийского (вогульского) и хантыйского (остяцкого) народов, а также с Чжунгарскими, Ойратскими и другими племенными союзами и государствами (ханствами), расположенными от Урала до границ Китайской империи. Начиная с 1700 г. отношения в этом регионе впервые ставились под непосредственный контроль государства и потому включались в ведение Посольского приказа, его особого, б-го, повытья.

Такова была структура внешнеполитического ведомства России перед реорганизацией его в Коллегию иностранных дел.

В Посольском приказе кроме собственно работников-дипломатов центрального аппарата работали постоянно и различные вспомогательные работники, обеспечивавшие техническое выполнение дипломатических поручений и актов.

1. Переводчики - так назывались только письменные переводчики с различных иностранных языков, изготовлявшие русские тексты иностранных грамот и сверявшие идентичность текстов русских договоров с их иностранной версией.

Помимо собственно дипломатической работы они были загружены и составлением различных справочных и познавательных «государственных книг». Так, именно в Посольском приказе были составлены «Титулярник», «Космография», сборник церковно-государственных канонических правил и законов «Василиологион» и другие книги, носившие непреходящий энциклопедический характер и к тому же связанные с обработкой и собиранием сведений из иностранных источников. Переводчики были, по сути дела, и первыми пресс-атташе тогдашнего внешнеполитического ведомства.

Число переводчиков с момента организации Посольского приказа и до его роспуска в начале XVIII в. Сильно колебалось, но все время росло по мере роста объема работы и числа стран, вступивших в дипломатические отношения с Москвой. Переводчиков с языков было от 10 до 20 (оплата от втрое до впятеро выше, чем толмачей, устных переводчиков):

1) греческого классического (древнегреческого, или эллинского);

2) греческого разговорного (новогреческого);

3) волошского (валахского, румынского);

4) латинского (классического);

5) цесарского латинского (т. е. с вульгарной латыни);

6) польского;

7) голландского;

8) английского;

9) цесарского (австрийско-немецкого);

10) татарского;

11) калмыцкого;

12) турского (турецкого);

13) арабского;

14) немецкого (нижнесаксонского);

15) шведского.

2. Толмачи - всего от 12 до 16. Каждый знал от 2 до 4 языков. Сочетания: татарский, турецкий и итальянский - обычные для того времени, а также латинский, польский, немецкий. Переводили со следующих языков:

1) татарский;

2) ногайский;

3) хивинский (узбекский);

4) персидский (фарси);

5) турский (турецкий);

6) итальянский;

7) голландский;

8) цесарский (австрийско-немецкий);

9) волошский (румынский);

10) французский;

11) греческий;

12) калмыцкий.

3. ГОСУДАРСТВЕННЫЕ УЧРЕЖДЕНИЯ, ВЕДАВШИЕ ИНОСТРАННЫМИ ДЕЛАМИ В МОСКОВСКОМ ГОСУДАРСТВЕ в XVI-XVII вв.

В Московском государстве в XVI-XVII вв. наряду с Посольским приказом, т. е. ведомством, занимавшимся дипломатической и политической деятельностью, постепенно сложились и действовали и другие учреждения, которым так или иначе приходилось вступать в контакт с зарубежьем по хозяйственным, пограничным, военным, административным и другим вопросам, носящим либо локальный, либо специфический характер. Эти учреждения работали независимо от Посольского приказа, многие из них были даже «старше» его, но всегда координировали свою деятельность с Посольским приказом. Так сложилась целая сеть из десятка ведомств, которые в совокупности образовывали государственный аппарат, державший в своем поле зрения все стороны отношений Московского государства с «заграницей». Вот перечень и характеристика всех этих учреждений:

1. Посольский приказ - главное ведомство по ведению иностранных дел. В его функции входили сношение с монархами иностранных государств, с их временными и постоянными представителями - гонцами, послами, посланниками и резидентами, отправка, встреча и оснащение посольств, придворный протокол, внешнеторговые дела (Подробнее см. раздел о структуре Посольского приказа.)

2. Панский приказ ведал делами, связанными исключительно с Литвой и Польшей. Выделение этого ведомства из состава Посольского приказа объяснялось своеобразием отношений Руси (Московского государства, России) с Польшей и Литвой как с соседями. Во-первых, это были основные ближайшие соседи Москвы с запада, которые с одной стороны загораживали выход России на Запад, а с другой - были постоянными открытыми воротами со стороны Запада в Россию. Во-вторых, это были древнейшие соседи Руси, с которыми уже с X-XI вв. существовали династические союзы и одновременно непрерывно шли войны. Это были «иностранцы», которые постоянно вмешивались в русские дела. В-третьих, с ХШ в. это были страны, которые включали в себя большую часть русской исторической территории, по сути дела, всю территорию Киевской Руси, как она сложилась до XI в. В-четвертых, на территории этих «иностранных» государств жила не только значительная часть русского населения (русского, белорусского в Литовско-русском государстве и южнорусского, украинского - в Польше), но и в церковном отношении Литовско-русское государство входило долгое время в Русскую митрополию, глава которой митрополит сидел в Москве. В-пятых, частые сношения с Москвой, смешанное русско-польское и русско-литовское население делали эти государства (Литву и Польшу) не такими неизвестными, как другие, для русских, и языковых препятствий для сношений с ними у Москвы, по сути дела, не возникало никогда и ни в какой степени - в Московском государстве было много людей, говоривших по-польски. Вот почему Литва и Польша и в глазах народа, и тем более в глазах великокняжеской и царской администрации были не иностранными, а как бы полуиностраннымн государствами. И для сношения с ними, для всех дел, касающихся их, был выделен поэтому Панский приказ из состава Посольского. Он активно действовал в 1614-1623 гг.

3. Такими же «полуиностранными» ведомствами с еще меньшей степенью «иностранных» дел, а с большей степенью хозяйственных и национальных вопросов были и примыкавшие к Посольскому приказу так называемые областные приказы: Новгородская четь, Смоленский приказ, Казанский дворец, Сибирский приказ, Малороссийский приказ, Литовский и Лифляндский приказы, ведавшие городами по Западной Двине. Два последних существовали в 1657-1674 гг. и в 1658-1662 гг.

Эти области, рассматриваемые как буферные, управлялись комплексно не центральными приказами, а едиными для каждой области специально приспособленными учреждениями. Так что принцип автономии этих территорий и одновременно их связь с Москвой имеют древние традиции,

4. Полонянничий приказ также имел отношение к иностранным проблемам, поскольку ведал делами о военнопленных, как русских в чужих государствах, так и иностранных военнопленных, содержавшихся в Московском государстве. Так как это ведомство вело учет, переписку, обмен, выкуп и сбор выкупных денег, а также обмен их на иностранную валюту (поскольку все расчеты велись в «ефимках», т. е. в талерах Германской империи), то и сношения Полонянничьего приказа с заграницей были довольно интенсивными и охватывали не только западные, но и азиатские страны - Орду, Ногаев, Крым, Турцию, Бухару, Хиву, Персию. Приказ литовских полонянничьих дел особо выделялся в 1634-1636 гг.

5. Еще одним «иностранным» приказом был Иноземный, «ведавший» в 1624-1701 гг. всех иностранцев, живших в России, т. е. купцов, ремесленников, медиков, художников, ученых, персонал посольских дворов, а также войска иноземного строя, т. е. наемную царскую гвардию и отборные (парадные) и технические войска, состоящие из иностранцев - немцев, западных славян, албанцев, отчасти швейцарцев и шотландцев. В этом ведомстве также работали люди, которые должны были знать иностранные языки, иностранные порядки, обычаи и не в последнюю очередь знакомые с экономической конъюнктурой в Европе (чтобы не переплачивать лишнего за услуги иностранных специалистов).

6. Приказ тайных государевых дел (1654-1676 гг.) вел фактически предварительную подготовку важнейших внешнеполитических вопросов. Его главой был сам царь. Ликвидирован после смерти Алексея I.

Первоначальное наименование всех этих центральных учреждений было Изба, т. е. каждое из них занимало с самого момента своего образования отдельны» дом - избу и вначале не совмещало своик помещений с каким-либо другим ведомством. Поскольку именно для этих «министерств» постарались в первую очередь соорудить более представительные каменные, а не деревянные здания (заботясь о сохранности документации, которой всегда угрожала опасность пожара в деревянных строениях), то они были вскоре переименованы из изб в палаты, а иные в дворцы, поскольку стали обрастать подсобными административными помещениями, и лишь после смерти Ивана IV Грозного, в 1587 г., им дано было общее наименование приказов, что на тогдашнем языке означало управление разрядом дел. Это название и Посольский приказ, и сопутствующие ему приказы, ведшие различные стороны сношений с иностранцами, сохранили вплоть до XVIII в.

Итак, наряду с Посольским приказом иностранными делами в разной степени ведали в XVI-XVII вв. следующие учреждения (в алфавитном порядке):

1. Иноземный приказ.

2. Казанский дворец.

3. Литовский приказ.

4. Лифляндский приказ.

5. Малороссийский приказ (1662-1722 гг.).

6. Новгородская четь.

7. Панский приказ.

8. Полонянничий приказ.

9. Сибирский приказ.

10. Смоленский приказ.

11. Тайных дел.

Таким образом, как главное внешнеполитическое ведомство фактически Посольский приказ, основанный в 1549 г., просуществовал до 1700 г., т. е. 151 год. На его месте было создано иное учреждение по структуре, но сохранившее свое главное назначение - внешнеполитического ведомства, - Посольская канцелярия при царской особе. Формально же Посольский приказ, т. е. его другие отделения (избы) и службы, кроме дипломатической, просуществовал до 15 дек. 1717 г.

4. РУКОВОДИТЕЛИ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ РУССКОГО ГОСУДАРСТВА В XVI-XVII вв.

Начальники Посольского приказа

2.1.1549-2.8.1562 – Висковатый Иван Михайлович: Посольского дела подъячий, с 1561 г. – печатник.

9.1562-28.8.1570 г. – Васильев Андрей: думный дьяк.

11.1570-17.6.1594 – Щелкалов Андрей Яковлевич: думный дьяк, с 1587 г. – Ближние думы «большой дьяк».

1572-1582 гг. (второй печатник), «разъездной» – Олферьев-Безнин Роман Васильевич: печатник с 1572 г., думный дворянин, позднее – посол по особым поручениям.

30.6.1594-5.1601 – Щелкалов Василий Яковлевич: ближний и посольский думный дьяк; посольский дьяк; печатник с 1595 г.

5.1601-8.5.1605 – Власьев Афанасий Иванович: думный дьяк.

8.5.1605-6.1606 (вторично в правительстве Лжедмитрия I) – Власьев Афанасий Иванович: канцлер, казначей и посольский дьяк; великий секретарь и подскарбий надворный (с июля 1605 г.).

8.1605-14.2.1606 – Грамотин Иван Тарасьевич (Курбатович): думный дьяк.

25.6.1608-8.1610 – Третьяков Петр Алексеевич: думный дьяк, руководитель внешней политики Лжедмитрия II (перебежчик от Шуйского).

8.6.1606-3.1611 – Телепнев Василий Григорьевич: думный дьяк, с 8.1610 – «канцлер», руководитель внешней политики Шуйского.

20.11.1611-9.1612 – Грамотин Иван Тарасьевич: печатник и думный дьяк.

1610-6.1613 – Андросов Федор: думный дьяк, и.о. нач. Посольского приказа в отсутствие печатников.

6.1613-16.5.1618 – Третьяков Петр Алексеевич: думный дьяк, первый глава Посольского приказа при Романовых.

5.1618-21.12.1626 – Грамотин Иван Тарасьевич: думный дьяк.

22.12.1626-30.7.1630 – Телепнев Ефим Григорьевич: думный дьяк, печатник.

21.9.1630-25.12.1631 – Лихачев Федор Федорович: думный дьяк (с 1629 г.).

1.10.1632-17.4.1634 – Грязев Иван Кириллович: думный дьяк.

19.5.1634-19.7.1635 – Грамотин Иван Тарасьевич: печатник и думный дьяк; думный дворянин.

21.9.1635-1.9.1643 – Лихачев Федор Федорович: думный дьяк; с 27.10.1641 г. – печатник; с 1643 г. – думный дворянин и печатник.

1.9.1643-27.12.1646 – Львов Григорий Васильевич: думный дьяк.

6.1.1647-2.6.1648 – Чистой (или Чистого) Назарий Иванович: думный дьяк, думный посольский дьяк, одновременно глава Новгородской чети.

4.7.1648-4.1653 – Волошенинов Михаил Дмитриевич: думный дьяк.

28.9.1653-10.3.1667 – Иванов Алмаз (Иван) Андреевич: думный дьяк, с 1648 г. – и.о. нач. Приказа, печатник с 1667 г. Одновременно управлял Печатным приказом.

1653-1665 (одновременно, в качестве и.о.) – Лопухин Ларион Дмитриевич: думный посольский дьяк, и.о.нач. Приказа в отсутствие А.Иванова и в походной царской канцелярии.

18.2.(15.7.)1667-21.2.1671 – Ордин-Нащекин Афанасий Лаврентьевич: ближний боярин. Царственные большие печати и государственных посольских дел оберегатель.

22.2.1671-3.7.1676 – Матвеев Артамон Сергеевич: думный дворянин, окольничий; боярин; с 1674 г. – ближний боярин; оберегатель посольских дел.

4.7.1676-21.12.1680 – Иванов Ларион Иванович: думный дьяк; врио.нач. Посольского приказа с помощниками – дьяками В.Бобининым, Ем.Украинцевым, П.Долгово и Домниным.

21.12.1680-6.5.1681 – Волынский Василий Семенович: ближний боярин, посольской печати оберегатель, наместник Обдорский; переведен на воеводство в Великий Новгород.

6.5.1681-15.5.1682 – Иванов Ларион Иванович: думный дьяк, и.о. нач. Посольского приказа.

17.5.1682-6.9.1689 – Голицын Василий Васильевич: ближний боярин; наместник Новгородский; царственные большие печати и государственных великих посольских дел оберегатель (с 1685 г.).

6.9.1689-19.4.1699 – Украинцев Емельян Игнатьевич: думный дьяк (с 1689 и.о., с 1697 – нач. Посольского приказа).

1697-1699, 1702-1705 – Нарышкин Лев Кириллович: боярин, заменял царя по всем иностранным делам в его отсутствие (1-м начальником Посольского приказа в этих случаях оставался Е.И.Украинцев); затем управлял Посольским приказом и Коллегией в отстутвие Ф.Ф.Головина.

19.4.1699-18.2.1700 – Головин Федор Алексеевич: управляющий посольскими делами; последний администратор Посольского приказа.

5. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПОСОЛЬСКОГО ПРИКАЗА ПО УСТАНОВЛЕНИЮ ДИПЛОМАТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ МЕЖДУ МОСКОВСКИМ ГОСУДАРСТВОМ И ЗАРУБЕЖНЫМИ СТРАНАМИ

А. Установление дипломатических отношений с европейскими странами и регулярных мирных (дипломатических или даннических) со странами Востока

За всю 150-летнюю историю своей деятельности Посольский приказ установил отношения с 10 новыми европейскими государствами и 8 азиатскими, в то время как до образования Посольского приказа всего за 70 лет, т. е. за вдвое меньший срок, были установлены отношения с 18 странами.

Если же учесть, что из 10 стран, вошедших в отношения с Россией в период деятельности Посольского приказа, реальными странами, с которыми «работал» Посольский приказ, можно считать лишь 5 (поскольку Мальтийский орден не мог считаться «страной», а Бавария, Ганновер, Генуя и Сардиния могут быть фактически записаны в актив Посольской канцелярии Петра I, а не аппарата Посольского приказа), то надо признать, что Посольский приказ почти… бездействовал. В Азии количественные результаты деятельности Посольского приказа по установлению дипотношений с новыми странами выглядят еще более обескураживающе: если исключить марионеточные полугосударства-полуколонии, которые спустя полвека были поглощены Москвой, то остаются Персия и Грузия, отношения с которыми поддерживались крайне нерегулярно и превратились в постоянные лишь с XVIII в., т. е. за хронологическими рамками деятельности Посольского приказа.

Эти количественные результаты работы Посольского приказа позволяют сделать вывод о характере и направлении деятельности этого ведомства. Ведомство, разумеется, не бездельничало, а работало в полную силу и даже, как мы знаем из документов, с большим напряжением. Но главной задачей русской дипломатии были контроль и наблюдение за сношениями с заграницей, а не поощрение этих сношений, не их развитие и стимуляция. Наоборот, ставилась задача держать сношения с любой державой в жестких, строго определенных рамках. И за соблюдением этих правил неусыпно следили дьяки и подьячий внешнеполитического ведомства.

Другая важная задача русской дипломатии заключалась в постепенном собирании державы, в неустанном приобретении и присоединении к Русскому государству новых территорий. В этом деле русские дипломаты проявляли исключительное рвение, настойчивость и целеустремленность, последовательность и терпение и нередко - самоотверженность, т. е. самые лучшие, самые светлые государственные и человеческие качества. Этот факт нельзя не отметить и не подчеркнуть, ибо памятником деятельности именно дипломатов Посольского приказа является Русское государство, Россия как великая держава.

Десятилетиями, даже порой полустолетиями, веками шли они упорно, настойчиво к поставленной цели, не форсируя событий, чтобы не допустить какой-либо промашки, что всегда считалось в русской дипломатии непростительной ошибкой. Лучше меньше, да лучше, тише едешь - дальше будешь - вот принципы, которыми всерьез руководствовались в Посольском приказе, никогда не стремясь к быстрому, но преходящему и эфемерному успеху, к внешним эффектам. Так, например, полное присоедине-ние племенных государств Приобья - задача, казалось бы, заранее «обреченная» на успех, - тем не менее растянулось на 50 лет, но прошло исключительно гладко, без всяких эксцессов; присоединение Грузии (Кахетии, Карталинии, Имеретии) потребовало столетия с лишним, но зато прошло в полном согласии и единстве с правящими кругами и сословиями этого государства, с согласия и одобрения всего грузинского народа.

Именно в этой поистине пчелиной, кропотливой работе по сбору и приобщению новых территорий к Русскому государству и состояли смысл и историческое значение всей деятельности Посольского приказа как внешнеполитического ведомства.

Особенно показательна деятельность Посольского приказа в отношении европейских стран. Она служит прекрасной иллюстрацией методов работы этого учреждения.

Если мы внимательно посмотрим вышеприведенную таблицу, то заметим, что установлению отношений с европейскими новыми странами в период существования Посольского приказа всегда предшествовали длительные, предварительные, «прощупывающие» переговоры, тянувшиеся нередко годами. Они шли о том, можно ли и стоит ли признавать то зарубежное государство, которое обращалось к царю с просьбой вступить в дипломатические отношения. Нередко на такое обращение следовала вообще резкая отповедь московских бояр, заявлявших от имени царя, что-де нашему государству «неподручное», невыгодное, ненужное дело - вступать с кем-то в отношения.

Посольский приказ выяснял, проверял и перепроверял всеми доступными тогда средствами, солидное ли это царство-государство, которое просит вступить в отношения с Россией, и не уронит ли «знакомство» с ним достоинство Московского царства и его царя.

В результате этой придирчивой, строгой политики Москва установила отношения с такими странами, как Великобритания (так она стала называться со времен Тюдоров!), Голландия - в то время владение Испании при Филиппе II и Изабелле Испанской, - т. е. с двумя крупнейшими государствами тогдашней Европы, политически сильными и экономически чрезвычайно полезными для сношений с Россией. Что же касается их политической ориентации, то реакционный режим Филиппа II в Европе (охватывающий Испанию, Португалию, Королевство Обеих Сицилии, Милан, Бельгию и Нидерланды) не нуждается в особой «презентации», его историческое значение хорошо известно.

В отношении «малых» государств - Тосканы и Швейцарии - и тут московские дипломаты показали себя полностью на высоте, не ошибившись в выборе друзей. Тоскана и Швейцария отвечали принципу «мал золотник, да дорог». Это были наилучшие в тогдашней Европе центры подготовки специалистов высочайшей квалификации. Именно отсюда вербовались в Московское государство военные, инженеры, архитекторы, строители, ремесленники, врачи, ученые, художники, артисты, используемые и непосредственно как специалисты своей профессии, и как учителя, подготавливающие русских специалистов той же отрасли.

В то же время такие страны, как Курляндия, которую московские дипломаты за государство совсем не считали, ибо ее территория равнялась всего-навсего двум уездам (Митавский и Голдингенский), а ее глава был вовсе не знатным человеком, а обедневшим внуком бывшего гермейстера Ливонии Готхарда Кеттлера, давнего врага Русского государства, были вовсе не нужны России в качестве «друзей», но могли стать, если бы их «приласкать», невыгодными нахлебниками. А посему московские дипломаты заставили герцога Якова I целых 11 лет уламывать подьячих Посольского приказа присылать им ценные подарки и иные «поминки», чтобы они только замолвили словечко о нем и его герцогстве перед Его Царским Величеством.

Так что «бедные родственники» и прочие ненужные «для дел», а лишь способные увеличить число иностранных контрагентов «невыгодные» государства отсеивались как пустой балласт для внешнеполитических дел России бдительными дипломатами Посольского приказа. Они вовсе не гнались за численностью дипкорпуса и не помышляли о расширении штатов своего ведомства, скромно работая над поддержанием отношений с тремя десятками стран, что было вполне тогда достаточно.

Основным направлением работы Посольского приказа било не допустить просачивания в Россию разной западной «крамолы», изолировать иностранцев в России и русских от иностранцев, а также собирание военных, политических и экономических данных о положении в странах Европы и Азии.

Лишь при Петре I, еще до полной ликвидации Посольского приказа, произошел перелом в прежних методах работы и в принципах установления дипотношений с зарубежными странами. Петр 1 внес во внешнюю политику массу субъективизма и волюнтаризма, не считаясь с прежними русскими традициями. Он устанавливал дипломатические отношения со всеми, кто о том либо просил, либо был ему лично так или иначе знаком. Вот почему он уже в первые годы своего правления установил отношения с массой мелких немецких монархов, с которыми он познакомился во время своего пребывания и наездов в Западной Европе (их мы даже не указываем, ибо большинство этих «государств» просто исчезло с политической карты после Северной войны и особенно после наполеоновских войн в конце XVIII - начале XIX в.). Именно в силу этих качеств Петра I в числе «друзей» России или стран, имеющих с ней дипотношения, оказалась всякая «шушера» вроде дряхлеющей Генуэзской республики, полумарионеточного «королевства» Сардинии и Сицилии, зажатой между Австрийской империей и Пруссией Баварии или крошечного Мальтийского ордена, отношения с которым могли щекотать лишь самолюбие таких монархов, как Петр I и его «правнук» Павел I. Старые подьячие Посольского приказа установления отношений с подобными странами не допустили бы. Они (т. е. аппарат Посольского приказа) обладали при старых царях, при всей своей якобы рабской подчиненности воле государя, умением заставлять монарха принимать лишь те решения, которые были традиционны для русской дипломатии, и имели полную возможность с фактами в руках доказать все невыгоды признания той страны, которая была не нужна, бесполезна или даже вредна для России.

Петр I сломал эту проверенную, работавшую безошибочно, хотя и страшно рутинную, медленно действующую машину. За время своей жизни он отстранил дипломатов-профессионалов от принятия решений во внешнеполитических делах. Но эта практика длилась недолго - всего четверть века.

Пришедшая на смену Посольскому приказу Коллегия иностранных дел вскоре после смерти Петра I превратилась, как мы увидим ниже, в орган полновластно планирующий, строящий и решающий принципиально все внешнеполитические дела, не считаясь вовсе с безвольными монархами-немцами на русском престоле. Причем все дела Коллегии решались вовсе не коллегиально, а абсолютно единолично самым властным и самым сильным в данной Коллегии лицом - ее главой или его заместителем. И руководствовался он исключительно историческими интересами России, хотя случалось и так, что попутно, но не нарушая государственных интересов, тот или иной канцлер решал и свои личные дела (например, А. И. Остерман, А. П, Бестужев-Рюмин, Н. И. Панин).

Б. Первые постоянные представительства иностранных государств в России, разрешенные Посольским приказом

1) Торговые агенты, консулы, но не дипломаты

1. Англия - 1585 г.

2. Дания - 1627 г

3. Франция - 1629 г. Первое ходатайство французского короля об открытии постоянного консульства. Отклонено Москвой- незачем, Франция далеко, французов в Москве мало

4. Голландия - 1631 г. Первая голландская просьба об открытии торгового агентства. Не отклонена официально, но оставлена без ответа

5. Швеция - 1631 г

6. Шлезвиг-Гольштейн - 1634 г. Договор об обмене постоянными агентами. Гольштинский агент с января 1639 г. в Москве. В 1641 г. представительство закрыто из-за невыгодности для Гольштинии

7. Бранденбург - 1675 г.

8. Голландия - 1678 г.

2) Первые постоянные дипломатические представительства в Москве иностранных государств

1. Швеция- сент. 1666 г. Резидент Юхан де (аф) Лилиенталь

3. Польша - Сент. 1673 г. Аблегат (посланник) Павел Свидерский

В. Создание первых русских постоянных миссий в европейских государствах Посольским приказом

1634 г. - Швеция (в Стокгольме).

1673 г. - Речь Посполитая (в Варшаве).

1699 г. - Голландия (в Гааге).

1700 г. - Дания (в Копенгагене).

1701 г. - Австрийская империя (в Вене).

1701 г. - Турецкая империя (в Стамбуле).

1702 г. - Франция (в Париже).

1706 г. - Великобритания (в Лондоне).

Практически до начала XVIII в. существовали лишь две постоянные миссии - в Швеции и в Польше, т. е. в двух важнейших соседних государствах. Как видим, в деле создания миссий, особенно постоянных, у Посольского приказа были иные принципы, чем при установлении дипломатических отношений. В дипотношения преимущественно и легко вступали с далекими, но крупными престижными странами. Однако держать там постоянные миссии считали бессмысленным именно из-за их отдаленности и ненужности разведданных одальних друзьях. Наоборот, миссии как аванпост внешнеполитической разведки и наблюдения считали нужным держать у близких соседей, притом у потенциальных врагов: здесь миссии были действительно необходимы «для дела», и поэтому на них не жалели расходов.

Петр I и в этом отношении поломал логичный, деловой, именно истинно русский порядок организации дипломатической службы, исходящий из соображений здравого смысла. Он установил постоянную миссию в самой дружественной ему и в самой отдаленной от России стране - в Голландии, притом в стране небольшой, вовсе не в великой державе. Ибо там у него было много знакомых и лично ему страна нравилась. Так субъективное, волюнтаристское решение царя поломало твердые принципы русской дипломатии, и она стала следовать западной «моде», западным принципам дипломатических отношений. Основание миссий в Копенгагене, Вене, Париже, Лондоне было явной данью западноевропейским дипломатическим обычаям и шло уже совершенно помимо Посольского приказа, ибо миссии эти и снабжались, и подчинялись исключительно царской Посольской канцелярии.

Новым было и основание постоянной миссии в Турции, в мусульманской стране. Это было новостью для русской дипломатии, но в принципе все же лучше отвечало ее внутреннему духу, чем создание миссий в Париже и Лондоне. Турция ведь была врагом и к тому же соседним государством, и держать там наблюдательный пункт было необходимо, логично и в целом все же выгодно, хотя русские дипломаты в мусульманской стране были весьма связаны.

Выводы

Подводя итоги деятельности первого внешнеполитического ведомства России - Посольского приказа от его создания в виде аппарата из 5-7 человек (включая самого «министра») и до передачи этим учреждением всех дел Иностранной коллегии, когда его штат достиг 75-80 человек, следует подчеркнуть, что, во-первых, Посольский приказ практически создал все основы дипломатической службы во всех ее проявлениях и передал своему преемнику - Иностранной коллегии фактически законченное учреждение, которое необходимо было лишь совершенствовать и дополнять, но в котором были уже созданы все основные части - центральный аппарат, его отделы - и разработаны принципы их работы, определен их персонал от министра до референта, переводчика и переписчика. Во-вторых, были установлены дипломатические отношения со всеми важнейшими и нужнейшими европейскими странами. В-третьих, были созданы постоянные дипломатические миссии во всех великих державах того времени - Австрии, Турции, Швеции, Великобритании, Франции, Дании и во всех главных соседних странах - в Швеции, Польше, Турции, т. е. был создан необходимый и достаточный минимум зарубежной сети дипломатических представительств, который можно было лишь дополнять по мере надобности и меняющейся международной конъюнктуры.

Следовательно, не будет преувеличением сказать, что Посольский приказ, несмотря на всю его архаичность, оказался эффективным и передовым учреждением и подготовил исподволь своей скромной, но целеустремленной работой основной хребет, крепкий фундамент внешнеполитического ведомства России, с которым было не стыдно и вполне надежно вступать в новый, просвещенный XVIII в. В своей дипломатии, в ее уровне Россия оказалась уже к началу этого века на самой совершенной высоте, и это лишь дало основу успехам Петра I, может служить им хорошим объяснением, но вовсе не было создано в результате его деятельности на этом поприще, а явилось следствием того, что во внешнеполитическом ведомстве в течение ряда предыдущих поколений, практически все полтора века работали и готовили кадры исключительно талантливые люди, цвет русской мысли, русской образованности и русского организаторского таланта.

Петр I что-то поломал в этом уже сложившемся здании, чему-то дал, наоборот, новые импульсы, где-то расширил, а чем-то сузил рамки его деятельности, но в целом не изменил то основное условие, что во внешнеполитическом ведомстве продолжала сохраняться традиция привлечения лучших сил в государственную администрацию, что сюда привлекались наиболее крупные и талантливые личности и здесь было, также традиционно, всегда больше свободы мысли и меньше бюрократии, чем в любом другом внутриполитическом учреждении России. Именно это обстоятельство и обеспечивало «выживание» российского внешнеполитического ведомства в его борьбе с дипломатией других стран. И именно это обеспечивало в целом успешную работу русских дипломатов, хотя риск личного свойства, «опасный характер» дипломатической службы отнюдь не уменьшился н в XVIII в.: опала, ссылка, аресты и казни ведущих дипломатов продолжались в течение всего следующего столетия, хотя и не в столь жестоких формах, как в период деятельности Посольского приказа.

Много хлопот у Посольского приказа! И сношения с иностранными государствами, и прием зарубежных посольств, и отправка за границу посольств русских, и все дела с иноземными торговцами, и суд по их делам, и составление всевозможных грамот, выпуск газеты...

Для выполнения столь сложной и ответственной работы нужны хорошо подготовленные люди. И, как правило, возглавляли приказ (первоначально он назывался Посольской избой) образованные дьяки, с широким государственным образом мыслей. В подчинении дьяка - его помощник, подьячий, переводчики и толмачи. Все они приводились «к вере», то есть присягали: «Всякие государственные дела переводить вправду и с неприятели их государскими тайно никакими письмами не ссылаться, и мимо себя ни через кого писем не посылать, и в Московском государстве с иноземцами о государственных делах, которые ему даны будут для переводу, ни с кем не разговаривать».

В середине XVII века насчитывалось свыше сорока приказов, почти все они располагались в Кремле. Потом на Ивановской площади было построено новое двухэтажное здание - административный государственный центр. В нем разместились многие приказы, в том числе и Посольский, помещение которого находилось вблизи колокольни Ивана Великого...

При Иване Грозном во главе приказа стоял Иван Висковатый, тот самый, что, по словам пастора Веттермана, присутствовал при осмотре книг «великолепной либереи» московских великих князей. Он играл видную роль во внешней политике страны, участвовал почти во всех переговорах с послами, которые величали его «канцлером».

Этот образованный дьяк провел целое книжное изыскание по религиозной живописи. В его время псковские мастера реставрировали Благовещенский собор, пострадавший от пожара. Канцлеру показалось, что псковичи создают новые иконы без должной идейной выдержанности. Но он не сразу выдвинул этот вопрос на обсуждение. Предварительно Висковатый, чтобы подтвердить свои сомнения, стал изучать источники. Его личных книг, среди которых были произведения Дионисия Ареопага и Иоанна Златоуста, оказалось недостаточно, и он позаимствовал необходимое у московских бояр Морозова и Юрьева (о том, что у главы Посольского приказа были не только произведения церковных писателей, свидетельствует принадлежавший Висковатому «Травник» - медицинский справочник).

Блистал образованностью и дипломат Федор Карпов; он увлекался священным писанием и астрологией, хорошо знал античную литературу и философию, любил стихи Овидия и читал их в подлиннике, переписывался с Максимом Греком. В одном из «Слов...» Максим Грек называет Карпова «разумным», «многим разумом и православием украшенным», «честнейшим и премудрейшим Федором».

После Висковатого, казненного Иваном Грозным по подозрению в измене, приказ возглавил Андрей Щелканов, который также спускался в кремлевский тайник для осмотра великокняжеской библиотеки. По отзывам современников, он был необыкновенно проницательный, умный и работоспособный. Царь Борис Годунов, дивясь его трудолюбию, часто говорил о Щелканове: «Я никогда не слыхал о таком человеке, весь мир кажется для него тесен».

При Щелканове в Посольском приказе стала складываться справочная библиотека - ведь сотрудники такого важного учреждения постоянно нуждались во всевозможных справках о странах мира, обычаях народов, в словарях, картах и атласах. С сожалением надо признать, что от первых шагов по существу первой на Руси библиотеки иностранной литературы не осталось никакого следа. Лишь от конца XVI века сохранилась опись архива приказа. В ней, наряду с документами, перечислены рукописи «на розных языках»: «Летописец литовских князей», «Судебник», «Перевод с летописца польского», «Космография», а также «коробья новгородская» с какими-то «латинскими книгами» и «книги татарские». Однако книги эти в XVII веке пропали и больше не упоминаются.

Становление подлинной библиотеки Посольского приказа со значительным фондом относится ко второй половине XVII века, когда приказом руководили выдающиеся деятели А. Л. Ордин-Нащокин, А. С. Матвеев, В. В. Голицын. Прежде всего сами они были не только дипломатами, но и большими библиофилами, обладателями значительных книжных коллекций.

Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин получил хорошее образование, изучил иностранные языки, риторику, любил математику. Он активизировал внешнюю политику государства и являлся ревностным сторонником прогрессивного преобразования России в экономической и военной областях; по его инициативе была организована почта между Москвой, Ригой и Вильнюсом. При нем библиотека приказа интенсивно пополнялась, при нем, наконец, стала регулярно выходить рукописная газета «Куранты» (Заголовок позаимствован у одного зарубежного печатного органа, а само слово восходит к латинскому «curren», что означает «текущий»).

Техника этого дела была такова. В Посольский приказ поступали газеты - немецкие, польские, голландские, итальянские. Они переводились на русский язык, и из них выбирали важнейшие материалы. Источником информации служили также письма русских людей, находящихся за рубежом.

Наиболее существенные выборки писались от руки на листах склеенной бумаги сверху вниз - столбцом (отсюда современное - «столбец»). Длина столбцов достигала нескольких метров, столбцы напоминали папирусные свитки...

Самый ранний сохранившийся выпуск газеты относится к 1621 году. Выходила она на протяжении восьмидесяти лет в единственном экземпляре и предназначалась для царя, руководителей и работников приказа. «Куранты» сообщали о политических событиях, военных столкновениях, торговых новостях в странах Западной Европы и Малой Азии. Сообщения отличались краткостью, лаконизмом, начинались они с указания, откуда «пишут» и с какого языка переведено. Вот, к примеру: «Перевод с голландского письма о перемирии меж королей испанского да французского». «Куранты» пестрят заметками из разных городов - «из Варшавы» и «из Виницеи», «из Рима» и «изо Гданска», «из Турина» и «из Бреславы». Так, «из Лифляндской земли пишут, что он, Хмельницкий, призывает на помощь Московское государство», «а еще из Мейпланта (Милана) августа 26 числа года 1643 пишут: к городу Трино французские люди дважды подходили, только с большими потерями обратно отошли, и стреляли они из четырех раскатов (батарей) и из двадцати четырех пушек...».

Несмотря на внешнюю медлительность, информация была довольно оперативной. Не успел, например, в Москву прибыть первый посланник от Кромвеля, а о его деятельности в России уже знали «из перевода с вестового печатного листа, что подал в Посольском приказе свейский комиссар Яган Деродес в нынешнем 1654 году февраля в 20 день».

Включались в «Куранты» и свои материалы: «3 Дону пишут, что посылали донские казаки отряды против крымских татар...»

Приказ получал не менее двадцати наименований зарубежных газет. И все они переводились.

Когда дипломатическая карьера Ордин-Нащокина приближалась к концу, в Посольском приказе одних знатоков иностранных языков было более ста человек. Имелись переводчики с латинского, шведского, немецкого, польского, греческого, татарского и других языков. Подьячий Григорий Котошихин рассказал в своей книге, что заниматься переводами разрешалось только в стенах самого приказа, а «на дворы им великих дел переводит не дают», опасаясь «порухи от пожарного времени и иные причины». Причем работа велась «по вся дни», так что «толмачи днюют и ночуют в приказе человек по десяти в сутки».

Мы потому подробно остановились на «Курантах» (они назывались также «Столбцами», «Ведомостями», «Вестовыми известиями» и просто «Вестями»), что они были прообазом петровских «Ведомостей». Кроме того, поступавшие из-за рубежа периодические издания и «Куранты» хранились в библиотеке приказа, составляли часть ее фонда.

И хотя начало выпуска «Курантов» датируется 1621 годом, регулярно они стали выходить позже, при Ордин-Нащокине.

Для пополнения книжного собрания приказа литература довольно часто покупалась за границей. Так, послу в Польше Репнину-Оболенскому велено было приобрести «самые нужные к Московскому государству» книги. До наших дней дошел этот перечень. Тут и «Хронограф» Герберштейна по-латыни, а в нем «писано про все Московское государство», и «Хроника польская Гвагвина», и «Хроника Пясецкого» на латинском языке, и «Орбис Полонус», в котором представлены «старовечность» русских и польских шляхетских домов и их гербы, и «Лексикон славяно-русский», а также «Лексикон гданский шестиязычный». Из двух старых польских летописцев требовалось купить тот, что на польском языке. Подавляющее число книг Репнин-Оболенский смог достать в Люблине и во Львове, среди них «Лексикон славяно-русский», «Хроника Пясецкого», «Лексикон гданский», «Описание Польши».

Особенно много поступлений в библиотеку было при Ордин-Нащокине. Известно, например, что, отправляясь на посольский съезд в Мигновичи, он попросил, чтобы ему прислали из Смоленска «82 книги латынских», которые были у иезуитов. Распоряжение Ордин-Нащокина, разумеется, выполнили. Аналогичный запрос был послан в Архангельск - «у немец купить чертежи пространные и полные всем государством» и доставить их в Посольский приказ.

При Артамоне Сергеевиче Матвееве был составлен важный документ: опись посольской библиотеки. Но прежде чем говорить о нем, несколько слов о самом Матвееве, сменившем Ордин-Нащокина, который ушел из приказа «по собственному желанию» (а фактически из-за несогласия с царем по некоторым внешнеполитическим вопросам).

Матвеев, сын русского посла в Турции и Персии, рано попал ко двору и благодаря своим дарованиям быстро выдвинулся. Сначала возглавлял Малороссийский приказ, а потом - Посольский. Он был сторонником просвещения, сближения с Западом. Дом обставил по-европейски, завел у себя театральную труппу, собрал большую личную библиотеку не только на русском, но и на немецком, латинском, греческом, польском, французском, голландском, итальянском языках самой разнообразной тематики. Книги по архитектуре соседствовали с трудами по географии и космографии; медицинские пособия чередовались с юридическими трактатами; рядом с описанием городов были исследования по военному делу. Множество карт: «Чертеж Архангельского города и иных поморских городов и мест»* «Три чертежа печатных, на одних листах Московской, другой польской, третий асийской земли», чертежи «свейской и датской земель»...

У знатного вельможи имелись сочинения Аристотеля, «Кодекс» Юстиниана, произведения Вергилия и даже «Разговоры» Эразма Роттердамского.

В то время в различных библиотеках, в том числе и домашних, книги держались в ящиках, лубяных коробьях, сундуках, ларях и ларцах, стенки и крышки которых украшала роспись на литературные сюжеты.

В сборнике изречений «Пчела» обличались мнимые книголюбы, которые прячут свои богатства в ларе. Например, у патриарха Никона часть книг лежала «в казенном сундуке железном немецком большом з замком». Для царевича Алексея Петровича приказано было столяру Левонтью Федорову «зделать книгохранительницу из липовых досок длиной полтора аршина, шириною в девять вершков, вышиною аршин без дву вершков, по передней стене с затворы, и расписать зеленым аспидом и зделать к ний замок, петли луженые железные...».

Постепенно на смену горизонтальному приходило вертикальное, более удобное расположение литературы. Бояре заводили у себя всевозможные шкафы и шафы (полки, устроенные в стенной нише, с дверцами), а Матвеев ставил книги в поставец.

Летом 1676 года, вскоре после смерти царя Алексея Михайловича, Матвеев впал в немилость. Он был назначен в Сибирь воеводой Верхотурья. Захватив с собой и часть книг, в том числе «две тетради словенского письма о болезнях», бывший канцлер отправился в далекий путь. Однако до цели добраться не успел. Его противникам показалось, что наказан он слишком мягко. Матвеева обвинили в чернокнижии, лишили всех чинов и имущества и сослали в Пустозерск - «место тундрявое, студеное и безлесное». Там же «держали в тюрьме с великою крепостью» протопопа Аввакума...

Книги, взятые Артамоном Сергеевичем на Север, в большинстве своем рассеялись кто куда, и их находили не только в XIX, но и в середине XX века. В начале 50-х годов филолог И. М. Кудрявцев, изучая рукописи, привезенные из Вологды, обратил особое внимание на одну - в сафьяновом переплете, с золотым тиснением на крышках и на корешке, с золотым обрезом. «Артаксерксово действо», - определил исследователь. Это была первая пьеса русского театра XVII века, текст которой считался утраченным, - принадлежала она Матвееву.

Опальный боярин писал из Цустозерска множество челобитных и царю Федору, и его приближенным. Челобитные показывают, что их автор - человек начитанный и высокообразованный, обладающий литературным талантом. В одном из писем он утверждает: «Кровь моя, как вода, пролита за вас государей, и вопию ко всесильному богу на тех, которые меня, холопа твоего, без всякие моей вины от милости твоей государевой отлучили и послан в заточение в Пустозерский острог, где гладом и тамошние жители тают и скончаваются, а мне, холопу твоему, глада ж ради прежде времени душа изврещи».

Возвращен был Матвеев в Москву лишь в 1682 году, но вскоре погиб во время стрелецкого бунта...

Из оставшейся после Матвеева библиотеки 77 книг исключительно на иностранных языках были переданы в Посольский приказ.

Что же находилось в библиотеке приказа до этого значительного добавления? Обратимся к описи 1673 года. Собственно, в том году составлялась опись всего архива. Последняя, тридцать шестая глава - «Книги на розных языках печатные и письменные» - содержит их перечень. Перед текстом помещен заголовок: «Сундук липовый большой, с нутреным замком, а в нем книги розных языков». И далее перечислены всевозможные летописцы, космографии, атласы, разные уложения и статуты, конституции, труды по истории и филологии. Открывается опись атласом в четырех книгах «с описанием земель и государств, в лицах, на немецком языке, на александрийской бумаге, оболочены белым клееным пергаментом, по обрезу все золочены». Затем идет знаменитая космография Меркатора - «всей вселенной описание в лицах, на латинском языке, на средней александрийской бумаге, оболочена кожею черною аспидного, по обрезу аспидна ж».

Значительная часть собрания имела прямое отношение к деятельности Посольского приказа. Таковы: «Конституция или уложение, коруны польской с 1550 по 1603 год», «Каково подобает быти секретарю или подьячему», «Подлинное объявление причин, для чего король свейский с датским войну начал». Не без пользы хранились в библиотеке и «Хроника на латинском языке о королях польских и о великих князьях литовских, також и о московских, и о прусских магистрах и курфюрстах, и о татарех», «Хроника действ во всей Европе знатных» Пясецкого.

Безусловно, религиозная литература непосредственно не относилась к служебным делам работников приказа, но она была в библиотеке. Попали туда цифирные книги, сочинения Аристотеля и Сенеки, произведения Вергилия, книга Квинта Курция об Александре Македонском и «Книга учения конского».

Основную часть фонда составляли латинские, потом (по количеству) польские, немецкие, шведские, итальянские издания.

Посольский приказ - единственный из всех - выделил под книги специальное помещение, которое именовалось... казенкой, - термин чрезвычайно редкий. Мы знаем книгохранительные палаты, книгохранительницы, книжные дома, библиотеки, а тут - такое странное наименование.

Значительное место в казенке, кроме книг, рукописей и документов архива, занимали всевозможные карты, или, как тогда говорили, чертежи. С XVI века в России множатся географические знания, участники русских экспедиций и служилые люди составляют добротные чертежи уже огромной страны. Они изготовлялись и в Москве, и в провинции. На рубеже XVI-XVII веков появился сводный «Чертеж всему Московскому государству». Сам «Чертеж» утрачен, остался лишь объяснительный текст к нему, написанный около 1627 года. Он имеет заголовок: «Книга Большому чертежу». Из текста следует, что карта действительно охватывала территорию от Финского залива до реки Обь в Сибири, от Ледовитого океана до Черного моря...

До последнего времени Большой чертеж считался первой русской картой. Исследования академика Б. А. Рыбакова, проведенные им сравнительно недавно, показали, что это не так. Одна из первых карт, по мнению академика, была сделана в Посольской избе на целое столетие раньше, примерно в 1496 году. Она отразила новую идею - именно в это время, как известно, завершалась централизация государства.

Карл Маркс отметил, что к концу царствования мы видим Ивана III сидящим на вполне независимом троне об руку с дочерью последнего византийского императора; мы видим Казань у его ног, мы видим, как остатки Золотой Орды толпятся у его двора; Новгород и другие русские республики покорны; Литва уменьшилась в своих пределах, и ее король является послушным орудием в руках Ивана; ливонские рыцари разбиты. Изумленная Европа, в начале царствования Ивана III едва ли подозревавшая о существовании Московии... была ошеломлена внезапным появлением огромной империи на ее восточных границах...

Нетрудно представить, с каким неподдельным интересом зарубежные картографы рассматривали «чертежи» Московии, совершенно им неведомой. В 1523 году в Посольской избе прибавляется еще одна карта, закрепившая новые приобретения Москвы в западных землях.

Эту карту 1523 года через три четверти столетия дополнил сын Бориса Годунова - Федор. Царевич нанес на устаревший уже чертеж новые города, изобразил оборонительную линию конца XVI века - «Засечную черту А. С. Пушкин в «Борисе Годунове» описывает так:

А ты, мой сын, чем занят? Это что?

Чертеж земли московской; наше царство

Из края в край. Вот видишь: тут Москва,

Тут Новгород, тут Астрахань. Вот море,

Вот пермские дремучие леса, А вот Сибирь.

А это что такое Узором здесь виется?

Федор Это Волга.

Как хорошо! вот сладкий плод ученья!

Как с облаков ты сможешь обозреть

Все царство вдруг: границы, грады, реки.

Западноевропейский картограф Гессель Герритс в 1613 году скопировал свою карту «с автографа Федора, сына царя Бориса».

В Посольском приказе в коробьях было множество различных карт. Здесь была составлена в 1614 году дошедшая до наших дней «Роспись чертежам розных государств» - всего двадцать названий. Против некоторых пометка - «наклеена на холст» (для прочности). Другие же пришли в негодность от времени и от частого употребления. Поэтому составитель вынужден был к очень старым чертежам делать печальные приписки: «ветх», «ветх добре», «ветх, роспался».

Кроме этого, «Роспись» кратко упоминает, что есть еще «чертежи ж розных государств», но они «ветхи добре» и разобрать их по названиям «немочно».

В последнюю четверть века библиотека неоднократно пополнялась. И, как уже говорилось, в нее влились книги, отобранные у опального Артамона Сергеевича Матвеева.

Через несколько лет в Посольский приказ было передано 29 книг из мастерской палаты. Среди них «Всемирный географический атлас» Иоанна Блеу в 15 томах, изданный в Амстердаме, «Летописец» на чешском языке и «Хронограф в лицах» на латинском.

Более обширным было собрание, полученное из Верхней типографии, - 71 книга, но две трети их падало на религиозную литературу. Из светских были труды по истории - «Краткое описание польских королей», «Летописец» Каллиста, несколько философских, в том числе сочинения Аристотеля; книги по естествознанию: письма Плиния, «Дело лекарственное», «Книга земли описание».

Еще больше - 76 книг - принадлежало раньше архимандриту македонского Николаевского монастыря греку Дионисию. В конце восьмидесятых годов XVII века он поселился в Нежине, где и осталась его библиотека. Потом ее затребовали в Москву, в Малороссийский приказ, а оттуда - в Посольский. Помимо религиозной литературы (около 60 процентов), в ней были филологические труды, главным образом грамматики, несколько книг по философии и истории (Геродота), две книги Демосфена, «Илиада» Гомера...

Таким образом, меньше чем за 25 лет в приказ поступило свыше 250 книг!

Правда, не все они соответствовали профилю учреждения, некоторые совершенно были не нужны. Отдавая те или иные книги в Посольский приказ, государственные деятели руководствовались принципом - сконцентрировать в одном месте иностранную литературу.

Другой источник пополнения фонда - переписка книг. И она велась во второй половине XVII века столь интенсивно, что можно говорить об издательской функции Посольского приказа. Здесь переводились, составлялись и оформлялись книги, имеющие и общекультурное значение. Среди них часть предназначалась для обучения царевичей, в частности Петра. Это, прежде всего «Александрия», переводная повесть, известная на Руси с глубокой древности, «Польская хроника», пьеса «Артаксерксово действо», «Книга огнестрельного художества», «Великое зерцало» - сборник нравоучительных новелл; роман «Петр - златые ключи», знаменитая «Космография» Герарда Меркатора, сборник басен и т. д.

Издание этих книг было роскошным. И не удивительно: один экземпляр делался, или «строился», для подношения «в Верх», то есть царю и членам его семьи.

Посмотрим хотя бы «Избрание на царство Михаила Федоровича». Полное название, по обычаю того времени, чрезвычайно длинное: «Книга об избрании на превысочайший престол царский и венчание царским венцом великого государя царя и великого князя Михаила Федоровича всея Великий России и возведении на патриарший престол... светейшего патриарха Филарета Никитича Московского и всея Руси в лицах». По своему характеру - это историческое произведение, основанное на документах, в нем не только излагаются факты, но и дается оценка этих фактов. Книга написана четким полууставом на 57 листах александрийской бумаги.

Мы знаем сейчас всю историю ее создания, известно, кто автор, переписчик, переплетчик, художники и их помощники; есть сведения о том, сколько платили (или не заплатили, бывало и такое) мастерам, и о том, сколько всевозможного материала израсходовано при строении «Избрания». И сведения эти почерпнуты из писем, челобитных, смет, надписей на книге.

Сравнительно недавно считалось, что текст составил боярин Матвеев. Мнение это как будто подтверждалось его челобитной, где он указывал на свое авторство. Он же высоко оценивал и готовую книгу, относя ее к числу таких, «каких не бывало». Теперь установлено, благодаря ряду источников (в том числе одной повести), что текст подготовил Петр Долгово. Матвеев же, как начальник Посольского приказа, осуществлял общее руководство...

Переписывал текст, оставляя чистые листы для миниатюр, Иван Верещагин - по два листа в день, «окромя воскресных дней и великих праздников». За работу ему платили два алтына ежедневно. 21 миниатюра последовательно рассказывает о порядке венчания царя и патриарха; во многих случаях художники изобразили массовые сцены. Фронтиспис состоит из заглавия книги, выполненного золотом и заключенного в красочный орнамент из трав и цветов. Первая страница украшена изящной рамкой из цветов - серебро и золото с чернью. Золото - всюду. Заглавная строка выведена вязью золотом, текст каждого раздела начинается золотым инициалом...

Сделанные пером и затем раскрашенные миниатюры переложены малиновой тафтой. К миниатюрам подклеены на шелковой подкладке подписи.

Книга, как говорится в старинном документе, «переплетена по обрезу в золоте, оболочена бархатом червчатым, застежки и наугольники, и средники серебряные золочены, прорезные...».

Главными художниками были Иван Максимов, создававший «личное», Сергей Рожков - «до-личное», Ананий Евдокимов и Федор Юрьев - травы, а также Григорий Благушин с товарищами - мастера по золоту. Переплетал книгу капитан Яган Элингуз.

Смета на необходимые материалы требовала «к строению той книги: золота красного 1000 листов, серебра 500 листов, бакану виницейского четверть фунта, яри виницейской фунт, киновари фунт, сурику фунт, шингелю фунт, шафрану четверть фунта, вохры фунт, белил фунт, умры четверть фунта, голубцу фунт, шмелти полфунта, черлени фунт, яиц 500 штук, кистей 60».

Во многих отчетах можно встретить данные о том, что по окончании работы царь «одаривал» мастеров подарками: кому «по 5 аршин кармазина», кому «денег 5 рублев», а кому английского сукна... Но роскошные рукописи политы потом и слезами.

Иван Верещагин, который переписывал еще «Александрию», «Василиологион», в одной челобитной царю сообщает: «Книгу пишу я, холоп твой, беспрестанно, а поденного корму мне твоего, великого государя жалования за мою работишку еще ничего не указано». И таких просьб Верещагина было несколько, а когда плату назначили, все равно «государева корму» ему не хватает. На обороте этой челобитной ему поручено «писать без лености со прилежанием». Не вынеся «каторги», мастер сбежал... Его разыскали, сковали, доставили в приказ и снова впрягли в ярмо. Теперь, наконец, его зачислили подьячим, но положение его не очень уж улучшилось: «Велено мне, холопу твоему, быть в Посольском приказе в подьячих и книжное письмо по-прежнему же писать, а твоего, великого государя, жалования... не указано».

Столь же тяжка была судьба и другого мастера, Ивана Максимова, иконописца и ученика Симона Ушакова. В челобитной он жалуется: «Взят я, холоп твой, из Пушкарского приказа в Посольский приказ для твоих, великого государя, дел... а твоего, великого государя, годового денежного и хлебного жалования мне, холопу твоему, не ученено...»

Нет, не сладкое житье было у государевых слуг, не легко удавалось получить «корм», «хлебное» и «денежное жалование», а работать приневоливали «без лености со прилежанием».

Листая старинные рукописи, любуясь их четким шрифтом, красочными причудливыми буквицами, роскошными миниатюрами, восхищаясь дорогими, тонко выполненными окладами, не следует забывать о тех мастерах, чьим трудом создавались эти произведения искусства.

Одной из удач мастерской Посольского приказа была «Книга описания великих князей и великих государей царей российских, откуду корень их государьской произыде, и которые великие князи и великие государи цари с великими же государи окрестными христианскими и мусульманскими были в ссылках», или так называемый «Титулярник».

В книге 75 портретов русских князей и царей - от Рюрика до Алексея Михайловича, и иностранных повелителей, московских и вселенских патриархов, рисунки русских и иноземных государственных гербов и печатей, русских городских и областных гербов. Это золото, серебро и краски на александрийской бумаге. Есть также сведения о происхождении Русского государства, о монархах и духовных лицах.

Переплетал книгу опять-таки Яган Элингуз, которому поручалось все, что шло в дворцовую библиотеку. «Титулярник» оформлен «по обрезу в золоте, доски оболочены червчатым бархатом, застежки и наугольники и средники серебряные золоченные прорезные, на верхних досках в срединах по орлу, перед персонами и перед гербы вклеивана тафта...».

Книга предназначалась для царевича Федора Алексеевича, но была оставлена в Посольском приказе и для руководства в работе, и для показа приезжающим иностранцам. Не подходил царю и слишком большой размер «Титулярника», и он приказал сделать «в Верх» еще два экземпляра, так же украшенных, но меньшего размера. Все три варианта «Титулярника» дошли до наших дней, два из них хранятся в Ленинграде (Государственная публичная библиотека и Государственный Эрмитаж), один - в Москве (ЦГАДА),

Близко к «Титулярнику» примыкает по своему характеру «Василиологион», в котором изложены биографии множества монархов - от властителей Древнего Востока до Алексея Михайловича. Среди них - Семирамида, Навуходоносор, Соломон, Кир, Александр Македонский, Юлий Цезарь, Октавиан Август, Владимир Мономах, Александр Невский, Дмитрий Донской, Иван Грозный...

Один экземпляр «построенных» книг оставался, как правило, в распоряжении Посольского приказа. И пока загадка, почему все они (а их было довольно много) не попали в описи. Выдвигается предположение, что они были отделаны от иностранной литературы и на них существовала особая опись. Но документального подтверждения этому пока нет.

Однако и без отечественных рукописей библиотека Посольского приказа насчитывала около четырехсот книг. Важно не только количество иностранной литературы, что само по себе - отрадный факт, но и то, что подбиралась она, комплектовалась целенаправленно, тем, что нужно было для учреждения.

Сотрудники приказа брали, видимо, книги для чтения на дом. А уж начальство пользовалось казенкой без ограничения. Так, некоторые книги, конфискованные у Матвеева, принадлежали ранее приказу, который он возглавлял. В свою очередь В. В. Голицын тоже взял 17 книг «огородного и палатного городового строений и резных фигурных образцов» (т. е. по архитектуре и садово-парковому делу), а назад их «не присылывал».

Наконец, патриарх Андриан пытался объединить посольскую библиотеку с библиотекой Печатного двора. В 1696 году он обратился к царям Петру Алексеевичу и его брату Ивану (они правили тогда вместе) с докладной запиской («Известием»). Отметив, что в Посольском приказе многие книги «неупотребительны», что «до них приказного дела нет» и они «хранятся там напрасно», патриарх писал: «Чтобы те книги собрав, указали великие государи цари отдать их в книгохранительную палату на Печатный двор. И они будут там в ведоме и в сохранстве и к книжному деланию потребны и ко временам, когда какая книга понадобится им государям или в церковную пользу, всегда в готовности, что в их царского пресветлого величества книгохранительнице все книги их государские разобраны чином и назираются особенно и относятся в ведении и всячески суть соблюдаемы, чтобы не пропадали напрасно где».

Однако решение Петра было совершенно противоположно устремлениям патриарха. Он приказал «печатные и письменные книги в Посольском приказе пересмотреть и переписать именно да в приказе Малые России такие же книги, которые есть налицо, переписать же и взять их в Посольский приказ... и держать в Посольском приказе в бережении и записать для ведомо в книгу».

И все же после этого эпизода библиотекой Посольского приказа стали пользоваться не только его сотрудники, но и лица посторонние, в том числе работники Печатного двора...

Фонд библиотеки уцелел, его можно видеть в Центральном государственном архиве древних актов (Москва).