Древние ландшафты. Самые необычные ландшафты, которые можно увидеть на земле

Понятия «ландшафтная архитектура» и «ландшафтный дизайн» вошли в наш быт не так давно, да и сами по себе они очень молоды, то их суть - куда более древняя. Создание рукотворных ландшафтов можно по праву можно отнести к древнейшим видам искусства, оно сопровождает нашу цивилизацию на протяжении всей истории её существования.

Ландшафты древнего мира

Создание самых древних памятников садово-паркового искусства учёные датируют IV веком до н.э. Это сады Фив - столицы Египта. Уже тогда роскошные виллы богатых египтян окружались потрясающей красоты садами. На иссушенных бедных почвах выращивали растения, привезённые из дальних мест, разводили виноградники, цветники. Центром садовой композиции, как правило, становился искусственный пруд, заселённый разнообразными представителями флоры и фауны. Геометрия дорожек, клумб и других элементов сада даёт ученым основания полагать, что сады обеспеченных жителей Фив создавались в соответствии с заранее разработанными проектами.

Особое место в истории ландшафтной архитектуры занимает Месопотамия. Её сады, созданные в стиле близком к , отличались богатыми коллекциями растений, достойными современных ботанических садов. Венцом ландшафтного искусства Месопотамии стали висячие сады Семирамиды, по праву занявшие второе место в перечне семи чудес света. Несмотря на то, что великолепие, созданное для супруги царя Навуходоносора, не вынесло испытаний временем, идея такого озеленения в несколько трансформированном виде актуальна и в наши дни.

Говоря о ландшафтной архитектуре древнего мира, нельзя не упомнить о садах Индии и Персии. Они были поистине роскошны: безукоризненная строгость регулярного стиля здесь сочеталась с возвышенным символизмом - расположенные рядом с дворцами сады должны были воспроизводить кусочек рая. В создание таких ландшафтов вкладывались огромные средства: в садах было множество редких растений, соединённых каналами прудов, красивейших , вымощенных каменными плитами .

Ландшафтная архитектура древней Греции отличалась многообразием, чему немало способствовало различие рельефов в разных частях античного государства. Фразу «В Греции всё есть!» вполне можно отнести к местным природным ландшафтам, здесь можно встретить любые пейзажи: от островов и морского побережья до гор и скал. В связи с этим в планировке эллинских садов доминировал свободный стиль, большей частью привязанный к особенностям местного рельефа. Центром композиции обычно становилось какое-либо общественное или приватное сооружение: дворец, храм, амфитеатр, а сады и парки сочетали в себе единение с природой и стремление к прекрасному.

Ландшафтная архитектура древнего Рима, наоборот, тяготела к регулярному стилю вне зависимости от рельефов. Особенно показательны в этом отношении были сады около расположенных в гористой местности вилл римской знати. Строгость планировки ландшафтов усиливалась за счёт многоуровневых террас с чётко разграниченными функциями. Верхняя, прилегающая к дому, часть сада была прогулочной. Тенистые прямые аллеи были украшены множеством скульптур, большая часть растительности здесь была декоративной. В парковой зоне оборудовались рыбные пруды и многоэтажные птичники. Нижние террасы с виноградниками и плодовыми садами тоже планировались в регулярном стиле.

Ландшафтное искусство средневековья

Уход от античности и переход к феодализму существенно повлиял на все направления культуры европейских стран. Не осталась в стороне и ландшафтная архитектура. Облик садов утратил черты беспечности и тяги к прекрасному, им на смену пришли утилитарность и аскетизм. Земли, принадлежащие монастырям и зажиточным феодалам, должны были приносить максимальную пользу. На них высаживались плодовые сады, ягодники, виноградники, сельскохозяйственные культуры.

Планирование участков, свойственное раннему средневековью , не могло не оставить след в истории ландшафтного дизайна. Для прогулочных зон в те времена отводилось очень ограниченное пространство, в цветники высаживались простые, типичные для данной местности растения. и пруды не были обязательным атрибутом средневековых парков - их убранство чаще всего ограничивалось распятием, колодцем или солнечными часами в центре композиции да несколькими простыми скамейками в аллеях.

Другой стороной средневекового паркового аскетизма стала безукоризненная аккуратность всего, что там имелось. Строгая геометрия, симметричность, ряды высаженных на одинаковом расстоянии деревьев, тщательно постриженные и кустарники, ухоженные грядки и клумбы - всё это создавало ощущение постоянной заботы о саде, делало его привлекательным. Именно к этому историческому периоду относят появление такого элемента ландшафтного дизайна, как . Первоначально из стриженного кустарника формировали узоры, подобные тем, что украшали полы замков и храмов, затем они трансформировались в топиарные лабиринты. Ещё одним элементом, характерным для монастырских садов, были грядки с пряными и лекарственными травами, чьи приятные ароматы создавали атмосферу спокойствия и умиротворения, как бы приглашая посетителей подольше оставаться в саду.

Однако история развития ландшафтной архитектуры не стоит на месте, и период позднего средневековья можно со всеми на то основаниями назвать эпохой расцвета европейского садово-паркового искусства. Созданные в те времена сады и поныне служат непревзойдённым доселе образцом для подражания, эталоном стиля в ландшафтной архитектуре.

Среди всего многообразия стоит выделить отдельно итальянские садовые стили: ландшафты эпохи Возрождения и стиль барокко. В первом случае - это небольшие размеры, сдержанность, идеальные пропорции, полная гармония с виллой или дворцом, к которым прилегает территория сада. Во втором случае - это обилие сложных композиционных приёмов, символических и фантазийных элементов: павильонов, фонтанов, скульптур, и т.п. Именно на них, а не на цветниках и клумбах акцентировалось внимание прогуливающихся. Созданные в те времена виллы Боргезе, Албани, Альдобрандини впечатляют посетителей и поныне.

Садово-парковое искусство Италии оказало влияние на ландшафтные школы других европейских стран. Однако климатические и рельефные особенности разных уголков Европы способствовали трансформации стилей, их адаптации под местные условия и растительность.

Особым явлением в ландшафтном искусстве позднего средневековья стала французская школа, которую прославил своими трудами придворный садовник Людовика XIV Андре Ленотр. Среди его работ - знаменитые сады Тюильри, Фонтенбло, Шантийи, изменённый дизайн Елисейских полей и многое другое. А венцом творчества гениального создателя ландшафтов стал садово-парковый ансамбль Версальского дворца - непревзойдённый образец регулярного стиля в ландшафтном искусстве, вызывающий восхищение у многих поколений знатоков ландшафтного дизайна и обычных посетителей.

Собственный стиль сформировался в те времена и в Англии. Здесь предпочтение было отдано безукоризненным, идеально ухоженным пейзажным ландшафтам, таким, как парк Дармера, Кенсингтонские сады, Риджент-парк и эталон городского пейзажного стиля лондонский Гайд-парк.

Для ландшафтов Германии периода позднего средневековья характерен романтический садовый стиль. К лучшим его образцам относят парк Мюскау, дрезденский Пильнитцпарк, Путбуспарк и Веймарский парк, созданием которого руководил сам Гёте. Жемчужиной немецкого романтизма в ландшафтном искусстве является богатый архитектурными сооружениями потсдамский дворцово-парковый ансамбль Сан-Суси - результат творчества нескольких поколений мастеров садового дизайна.

В России опыт обустройства садов накапливался и реализовался на протяжении многих веков и имеет собственную богатую историю. Старинные русские сады служили местами народных гуляний, в них обустраивались места для развлечений и отдыха. В петровские времена, когда Россия включилась в общеевропейский культурный процесс, в отечественном садово-парковом искусстве наряду с традиционным значительное место занял стиль барокко, а также регулярный и стили. Следует сказать, что русские регулярные сады вовсе не являются наследованием европейских образцов - они самобытны, уникальны, неповторимы. Свидетельством тому - дворцово-парковые комплексы в Павловске, Гатчине, Екатерингофе и, конечно же, восхитительный, непревзойдённый памятник ландшафтной архитектуры Петергоф.

Современные направления ландшафтной архитектуры

Если в средние века сады в основном были атрибутом дворцов, монастырей и богатых усадеб, то в конце XIX - начале XX века, в период индустриализации и бурного роста городов, возникла необходимость создания садов и парков, доступных для широкой публики. Общественные зелёные зоны были ориентированы не столько на поддержание определённого ландшафтного стиля, сколько на обеспечение потребностей граждан в отдыхе в пределах городов.

В Советской стране было множество парков культуры и отдыха, но высоким эстетическим требованиям соответствовали немногое из них. Непродуманность, отсутствие стилевого решения стали главными проблемами ландшафтной архитектуры наших дней. Поэтому теперь ведутся масштабные работы по исправлению ошибок в планировке и оформлении разбитых ранее парков, скверов и городских садов.

Впрочем, городское озеленение не ограничивается наземным общественным пространством: создание зелёных зон на высоток, вертикальное озеленение всё чаще можно встретить в крупных городах. Идеи, заимствованные у древних создателей садов и помноженные на современные технологии позволяют оживить и облагородить каменные джунгли мегаполисов.

Другим направлением современной ландшафтной архитектуры продолжает оставаться обустройство ландшафтов на приусадебных участках. Чаще всего частные сады территориально невелики, но современный уровень ландшафтного дизайна позволяет создавать настоящие шедевры даже на ограниченной площади.

С тех пор, как владельцы приусадебных участков стали смещать акценты сада в сторону эстетики, значительно расширилась стилевая палитра частных садов, стали применяться практически все известные стили и виды ландшафтной архитектуры. Кроме хорошо известных садовых образов популярность приобретают восточные ( и ), арабский, стиль оформления сада, появляются тематические, водные сады, моносады и другие ландшафтные решения. Между тем не теряет актуальности и классика.

Такое разнообразие хорошо со всех точек зрения: каждый может выбрать для себя садовый стиль по душе, собрать коллекцию любимых растений, создать вокруг себя комфортную среду. И поможет в этом бесконечно богатый опыт многих поколений садоводов, создававших великолепные ландшафты в разные времена и в разных странах.

Статья известного советского искусствоведа Г. И. Вздорнова затрагивает одну из острых проблем современности, связанную с охраной памятников и с охраной исторических ландшафтов, как памятников культуры. Высказанные автором взгляды и оценки являются предметом постоянного обсуждения общественности, находятся в сфере внимания государственных органов и не всегда однозначны.

В истории русской культуры немало художественных памятников, без которых немыслима не только история искусства или, скажем, литературы в архитектуры, но и вся духовная жизнь народа. Время уплотняет смысловые оттенки, и многие из имен и названий мест давно приобрели символическое значение.
Стоит задуматься, наконец, и о том, что олицетворяют собою целые города, строительство которых велось с бережным учетом окружающего их пейзажа и привело к созданию величественных историко-художественных и архитектурно-ландшафтных ансамблей, когда воедино сливаются природа и творческая мысль человека. Представляется естественным воскресить в памяти как раз наиболее значительные исторические ландшафты Родины, ибо очевидно, что ни одно отдельно взятое произведение искусства или архитектуры не дает той многоплановости ассоциаций, которые возникают при созерцании «среды обитания», или, лучше сказать, при восприятии географической среды и следов деятельности человека в этой среде. Мы сталкиваемся тут с историей во всей ее противоречивости и полноте, живо ощущаем дыхание веков.
Я пишу эти строки и не могу удержаться от воспоминаний о своем сравнительно недавнем путешествии по одной ближневосточной стране — соседней с нами Турции. Малая Азия — перекресток цивилизаций — неудержимо вовлекает нас в эпоху легендарных походов Александра Македонского, она приобщает к цветущей жизни полисов эллинистической поры, посещение многих исторических мест осознается как повторение маршрутов апостольских времен. Атталия, Милет, Эфес, Смирна, Пергам, Сарды наряду с их греческими и римскими памятниками одними своими названиями говорят о тех раннехристианских общинах, которые словом и делом укреплялись апостолом Павлом. Миры Ликийские вызывают образ Николая Чудотворца, Эфес и его колоссальная базилика — образ Иоанна Богослова. Миф, не теряя своей изначальности, то и дело растворяется, чтобы уступить место уверенности в реальности происходившего. А когда вечернее солнце погружает в тень бесконечные гробницы на окраине мертвого Иераполиса, когда на одном из окрестных холмов еще золотятся стены мартирия апостола Филиппа, когда стадо затерянной в горах турецкой деревушки возвращается с пастбища и всякая современная городская жизнь представляется немыслимо далекой, окружающий ландшафт физически переносит нас в первые века христианства и надолго остается потом в памяти как одно из сильнейших духовных переживаний.
Нетронутость природы и находящихся в той или иной местности памятников древней архитектуры обладает волшебным свойством прямого общения настоящего с прошлым. Но стареют не только вещи и даже монументальные сооружения из прочного камня, стареет, меняется сама земля, рассыпаются горы. Об этом стоит задуматься, когда мы сталкиваемся с неудачными попытками восстанавливать одно, забывая о другом и тем самым искусственно создаем оскорбляющие глаз новые формы л предметы, не в силах вернуть их в неуловимую даль веков. В том же Иераполисе бережное частичное восстановление гробницы апостола Филиппа не вредит общему характеру ландшафта, а проведенная американской археологической экспедицией реконструкция исторических зданий в Сардах оставляет впечатление бездушного вторжения в минувшую эпоху. Точно так же недавно восстановленный римский храм в местечке Гарни близ Еревана, разрушенный землетрясением в средние века, многое потерял в своем прежнем очаровании: хотя его реконструированные части сравнительно невелики, живописные развалины храма обладали куда большей исторической и художественной достоверностью, чем восстановленное здание. Поваленные когда-то колонны и резные каменные карнизы до начала здесь реставрационных работ на удивление естественно входили в общую мрачноватую панораму гарнийского горного пейзажа. Такова пока еще не сформулированная наукой логика неподлинности очевидного и вероятного.
Исторический пейзаж беззащитен перед агрессивностью современного строительства, и там, где последнее лишено к тому же всякой архитектурной мысли, чудом сохраняющиеся «виды» заранее обречены на утрату ими полноценного воздействия на человека. Вот мало кому известное, но памятное в первоначальной истории нашего Отечества место легендарного крещения киевского великого князя Владимира — Корсунь, или Херсонес. Надо отдать должное тем, кто вскоре после присоединения Крыма к России основал новый город и порт Севастополь в стороне от развалин Херсонеса. Вплоть до недавнего времени Херсонес обладал совершенно особой характерностью: древний город с его многочисленными археологическими и архитектурными памятниками находился на положении «пригорода» Севастополя и вместе с тем их разделяла достаточно обширная «ничейная» земля. Но в семидесятые годы Севастополь, прекрасно восстановленный после войны, красивый, по-южному уютный, раздвинул привычную городскую черту, и одна из его окраин вплотную приблизилась к оборонительным стенам Херсонеса. А между тем эта местность настолько богата историческими ассоциациями, что ее следовало бы оградить от Севастополя как можно более широкой полосой отчуждения, развивая новое строительство в совершенно противоположном направлении. Херсонес буквально на наших глазах превращается в экскурсионно-развлекательный придаток современного города. Последний нанес ущерб не только собственно заповеднику: он похоронил под собою значительную часть древних полей, так называемую хору, которая была постоянным предметом изучения историков античного сельского хозяйства. Если же отвлечься от проблемы новых микрорайонов Севастополя под стенами Херсонеса и задуматься о его значении в юбилейный год, то следовало бы, вероятно, восстановить полуразрушенный в войну соборный храм св. Владимира. Сооруженная более ста лет назад (в 1861 — 1892 гг.). Эта неовизантийская церковь странным образом гармонирует с общей панорамой римско-византийского городища, как вяжутся с ним и другие постройки бывшего здесь Херсонесского монастыря, в которых ныне размещается превосходный историко-археологический музей.
Согласно Повести временных лет, Владимир Святославич принял «греческий закон» в Корсуни в 988 г. и тогда же вернулся в Киев, где произошло уже массовое крещение киевлян. В прошлом столетии, когда пробудилось национальное самосознание русских, исторический факт вхождения Руси в европейскую семью христианских народов был отмечен сооружением в Киеве, на одной из приднепровских круч, монументальной бронзовой фигуры князя Владимира с крестом в руке. Это памятное для всех нас место получило с тех пор название Владимирской горки. Чтобы лучше понять и прочувствовать подлинно эпическую красоту открывающегося с Владимирской горки исторического ландшафта и вместе с тем не менее замечательного вида с реки на центральную часть древнего Киева, послушаем нового летописца великого города — матери всех других русских городов, или, по выражению М. А. Булгакова, просто Города с большой буквы, который не нуждается в прибавочных эпитетах и уточняющих названиях. Булгаковский текст тем более впечатляет, что автор, намеренно не упоминая о роскошном майском цветении садов и с ума сводящих соловьях киевской весны, описал Город в дни тяжких испытаний и сурового для здешних мест декабря.
«Сады стояли безмолвные и спокойные, отягченные белым, нетронутым снегом. И было садов в Городе так много, как ни в одном городе мира. Они раскинулись повсюду огромными пятнами, с аллеями, каштанами, оврагами, кленами и липами. Сады красовались на прекрасных горах, нависших над Днепром, и. уступами поднимаясь, расширяясь, порою пестря миллионами солнечных пятен, порою в нежных сумерках, царствовал вечный Царский сад. Старые, сгнившие черные балки парапета не преграждали пути прямо к обрывам на страшной высоте. Отвесные стены, заметенные вьюгою, падали на нижние далекие террасы, а те расходились все дальше и шире, переходили в береговые рощи, над шоссе, вьющимся по берегу реки, и темная, скованная лента уходила туда, в дымку, куда даже с городских высот не хватает глаза, где седые пороги, Запорожская Сечь, и Херсонес, и дальнее море. Зимою, как ни в одном городе мира, упадал покой на улицах и переулках и верхнего Города, на горах, и Города нижнего, раскинувшегося в излучине замерзшего Днепра, и весь машинный гул уходил внутрь каменных зданий, смягчался и ворчал довольно глухо. Вся энергия города, накопленная за солнечное и грозовое лето, выливалась в свете. Свет с четырех часов дня начинал загораться в окнах домов, в круглых электрических шарах, в газовых фонарях, и фонарях домовых, с огненными номерами, и в стеклянных сплошных окнах электрических станций, наводящих на мысль о страшном и суетном электрическом будущем человечества, в их сплошных окнах, где были видны неустанно мотающие свои отчаянные колеса машины, до корня расшатывающие самое основание земли. Играл светом и переливался, светился, и танцевал, и мерцал Город по ночам до самого утра, а утром угасал, одевался дымом и туманом. Но лучше всего сверкал электрический белый крест в руках громаднейшего Владимира на Владимирской горке, и был он виден далеко, и часто летом, в черной мгле, в путаных заводях и изгибах старика-реки, из ивняка, лодки видели его и находили по его свету водяной путь на Город, к его пристаням. Зимой крест сиял в черной гуще небес и холодно и спокойно царил над темными пологими далями московского берега, от которого были перекинуты два громадных моста. Один цепной, тяжкий, Николаевский, ведущий в слободку на том берегу, другой — высоченный, стреловидный, по которому прибегали поезда оттуда, где очень, очень далеко сидела, раскинув свою пеструю шапку, таинственная Москва». Но не только бронзовым Владимиром славились сады и бульвары на отвесных берегах Днепра. Одна за другой, цепью исторических воспоминаний, возвышались над купами дерев прекраснейшие храмы: начиная с Андреевского спуска, где весело играли на солнце нарядными золотыми гирляндами купола Андреевской церкви, воздвигнутой по чертежам Растрелли и названной так по имени легендарного просветителя Руси, первозванного апостола Андрея, в сторону Печерска протянулись церковь Трех святителей, Михайловский Златоверхий монастырь, Спас на Берестове, Лавра с ее многочисленными куполами и гигантской колокольней, наконец, Выдубицкий монастырь, а за ними, в недрах самого города, стояли еще и другие храмы, Десятинная церковь и Святая София. Вид на город с левобережья был, несомненно, единственным по протяженности и красоте, созданной самой природой и обогащенной выдающимися архитектурными памятниками XI - XIX вв.
Но где ты, несравненный Город? Где твоя монументальная летопись, запечатлевшая века и жизнь наших далеких предков? В 1935 г. была разобрана стасовская Десятинная церковь. в 1936-м — Михайловский Златоверхий монастырь. В немецкую оккупацию погибла [ при невыясненных обстоятельствах великая Успенская церковь в Печерской лавре. Исчезли многие другие церковные и нецерковные старинные памятники. На их развалинах воздвиглись умопомрачительной «архитектуры» административные и жилые дома, а на приднепровском конце Крещатика — беломраморный музей новейшей советской истории, само местоположение которого в долине, где, по преданию, происходило крещение киевлян, является символом недавнего неприятия всей прошлой действительности. Под предлогом увековечения подвига советского народа в годы Великой Отечественной войны (кто может поднять голос против?) между Лаврой и Выдубицами, в средоточии исторических холмов, стараниями бездарных проектировщиков был выстроен еще один музей, архитектура которого оставила далеко позади даже пресловутый московский мемориал на Поклонной горе. А на «музее», напоминающем крематорий, где вряд ли ночуют музы, на стометровую высоту вознеслась железобетонная фигура Матери-Родины, в сравнении с которой не только бронзовый Владимир, но и колокольня близлежащей Лавры воспринимаются ныне жалкими потугами ненужной старины. Соревнуясь с чиновниками от искусства, равнодушными к исторической памяти, но всегда старающимися выслужиться перед властью, не остались в стороне и архитекторы-реставраторы: на подлинных остатках Золотых ворот XI века, мирно стоявших в уютной зелени на крохотной площади в центре старого города, они возвели в предполагаемую натуральную величину мрачную имитацию древнего оборонительного сооружения. Трудно даже вообразить, до какой степени чужды характеру зеленого и веселого Киева да и всей присущей украинскому народу национальной мягкости эта колоссальная казенная символика и тянущаяся за ней «реставрация». Как будто это нельзя было осуществить в другом месте и других формах! Где ты, единственный и неповторимый Город? Ты все еще прекрасен, но уже не столько общими планами и видами, сколько обломками прежнего города: отдельной улицей, отдельным зданием, отдельным названием. Как тут не вспомнить давно сказанные, еще в разгар первой мировой войны, слова одного ученого, вставшего на защиту историко-архитектурных ландшафтов наподобие вида нагорного Киева: «...Губить вид-памятник и губить его без всякой нужды, имея возможность удовлетворить запросы новой жизни другим, более целесообразным путем — и бессмысленно, и преступно... Мы любим теперь, под влиянием бредового угара войны, обвинять германцев в вандализме... Но что мы делаем у себя? Мы собственными руками губим, имея полную возможность избежать этого, одну из величайших своих святынь, собор соборов, и когда нам говорят: «Вы варвары и невежды!», мы лицемерно отвечаем: «Мы губим, но из любви к отечеству!» Так, даже великие минуты истории не могут научить нас истинному патриотизму, горячей, сознательной любви не к своему, а к общему народному достоянию».
В одной из наших газет время от времени появляется полоса с материалами под общим названием: «О Москве с надеждой и любовью». В этой популярной (нагибинской) фразе, к сожалению, отсутствует нужное здесь слово «боль». Я гляжу из окна своего дома и вижу бесконечные унылые дома-колумбарии — дома современной «белокаменной» Москвы. Преобладающий цвет, впрочем, не белый, а разных оттенков серый и даже грязно-серый. Миллионы советских людей, и москвичи в частности, живут в одинаковых домах, в одинаковых квартирах-клетках, в одинаковых микрорайонах или кварталах. Какая уж тут историческая память и забота о памятниках, преемственность поколений и краеведение, если самой средой обитания отбивается вкус к прошлому, и подрастающее поколение не знает не только истории своей Родины, но и своего двора, родословной своей семьи. В годы культурной революции, когда религия фактически была объявлена вне закона, в одной только Москве с лица земли исчезло не менее двухсот церквей, которые составляли характернейшую особенность города. В их числе прекраснейшая по архитектуре церковь Успения на Покровке конца XVII в., Никола Большой крест того же времени на Ильинке и возведенный на всероссийские сборы храм Христа Спасителя на Волхонке — памятник народному подвигу в годы войны с Наполеоном. На Красной площади снесен Казанский собор, с возведением которого была связана более ранняя, но столь же знаменательная страница из истории освобождения Москвы от польско-литовских интервентов в 1612 г. Наконец, в самом Московском Кремле (в «сердце нашей Родины») были взорваны Чудов и Вознесенский монастыри, а много позже, уже на нашей памяти, разобран еще и Новый Арсенал, вынужденный уступить место Дворцу съездов. Снесены не только многие церковные и нецерковные здания, крепостные стены и башни, старинные ограды, решетки, фонтаны и монументы, но даже и ранние советские памятники! Неузнаваемо и, конечно, в худшую сторону изменились все площади и даже целые городские кварталы — как, скажем, Лубянская площадь, застроенная теперь тремя устрашающими административными зданиями, или старинные приарбатские переулки, ощерившиеся посохинскими небоскребами новоявленного Калининского проспекта.
Кто бывал в Ленинграде, тот знает, что большинство взятых здесь на государственную охрану исторических зданий имеют специально для них изготовленные памятные доски с указанием названия дворца или дома, времени его сооружения и имени архитектора. Существуют и печатные каталоги памятников архитектуры Ленинграда и его окрестностей. Этим наглядно закрепляется их место и значение в истории города. Не то в Москве! Лишь единичные здания, наподобие старого Московского университета Жилярди, снабжены памятной доской. Вероятно, еще с тех, теперь уже давних, времен, когда разгорелась бесплодная писательская борьба за сохранение Дома Фамусова на Пушкинской площади, где намечалось строительство нового здания редакции газеты «Известия», кто-то решил не указывать на историческую и художественную ценность московских памятников архитектуры: их списки до сих пор погребены в недрах учреждений, ведающих реконструкцией Москвы, и немудрено, что всякий, кто покушается на судьбу очередного старого московского дома, может резонно ответить, что ему ничего не известно о его ценности. Что же говорить о российской провинции! Известны города, где «умные» руководители уже давно избавились от всех памятников старины, чтобы охранить себя от хлопот, связанных с их реставрацией.
«Света, больше света!» Слова угасающего Гёте звучат ныне как нельзя более кстати применительно к нашему умирающему прошлому. Больно сознавать, но исторические виды Москвы, пробуждавшие некогда священные патриотические чувства, погублены безвозвратно. В 1827 г. два молодых человека оказались на Воробьевых горах на месте закладки первоначального храма Христа Спасителя. «Садилось солнце, купола блестели, город стлался на необозримое пространство под горой, свежий ветерок подувал на нас — через четверть века вспоминал автор приводимого мною отрывка.— Постояли мы, постояли, оперлись друг на друга и, вдруг, обнявшись, присягнули, в виду всей Москвы, пожертвовать нашей жизнью на избранную нами борьбу». В этих словах Герцена о себе и Огареве много смысла. Вид на Москву воодушевил их сердца, и до конца дней своих в избранной ими революционной деятельности они остались верными клятве. Но романтические порывы ныне поугасли, как потускнел и облик самой Москвы — и уже не с Воробьевых, а почему-то Ленинских гор, на которых Владимир Ильич ни разу не бывал и никакого отношения к ним не имел. И все же, если не говорить о панораме Московского Кремля с Софийской набережной, это единственный общий вид Москвы, который еще дает некоторое представление о ней как о городе с историческим прошлым: только отсюда пока еще видны весь Кремль с его Иваном Великим, Новодевичий монастырь, зеленые склоны холмов и Москва-река, парки Нескучного и лишь один старинный ансамбль — расположенный у подножия горы справа Андреевский монастырь — загорожен мостами и наспех сколоченными олимпийскими сараями, а напоследок еще и придавлен новым высотным зданием президиума Академии наук...

Археологические исследования последних лет и изучение устной традиции позволили проследить облик древнего Радонежа. Обнаруженные памятники были идентифицированы с храмами, селениями, дорогами и другими историческими реалиями XIII-XVI вв. Чем полнее эти поселения открывали контуры некогда существовавшей картины, тем яснее ощущалась подлинность, с которой в них отражены некоторые существенные черты ранне-московской культуры, оставившей здесь свой глубокий след.
Пожалуй, ни одно из современных понятий не передаст столь емко запечатленную в земле память культуры, как понятие исторического ландшафта. Ландшафт несет только историко-географическую информацию, но представляет органическое сочетание элементов природы с произведениями человеческой мысли и труда. Это удивительное явление, в котором синтезированы столь далеко лежащие области культуры, как отношение народа к природной среде, его хозяйственный и социальный уклад, художественный строй мышления и мировидение, проявляющиеся в организации пространства. В свете сказанного исторический ландшафт Радонежа представляет собой целостный памятник, заслуживающий всестороннего изучения и осмысления.
Целью настоящей публикации является выявление и анализ материалов, относящихся к раннему этапу жизни этого памятника XIII-XIV вв. Поэтому на первый план выступает вопрос о происхождении ландшафта Радонежа. Для его правильной постановки необходимо отметить некоторые черты исторической ситуации той эпохи.
Радонеж появляется на страницах русской истории в 1337 г. - в сотый год от нашествия Батыя и десятый год «тишины великой» в Московском княжестве. На том пути, который был пройден Северо-Восточной Русью под ордынским игом, «великая тишина» (1327-1368 гг.) составила своего рода водораздел. Эпоха непрерывных нашествий осталась в прошлом. Но еще не наступило время, когда люди обрели уверенность в том, что «переменить Богъ Оду». Период «тишины», начавшийся в великое княжение Ивана Калиты, характеризовался активным хозяйственным развитием и сложением феодального землевладения. Княжение Ивана Калиты было, однако, не только временем благоденствия Московского княжества, но и эпохой максимального включения Руси в структуру улуса Джучи1. Не случайно в летописи присутствуют сравнение «тишины» с неким сном («И упочинуша христiане»)2, в котором с облегчением приходит самозабвение. В период, когда противостояние двух культур глубоко проникло в жизнь Северо-Восточной Руси, исход борьбы зависел от того, найдутся ли в этой жизни такие основы, которые позволят русской культуре выстоять и сохранить свою самостоятельность.

Родина Сергия Радонежского - Радонеж лежал у истоков духовного движения, возникшего в Троицком монастыре и оказавшего глубокое влияние на формирование национального самосознания3. Это движение всем своим содержанием было противопоставлено татаро-монгольскому игу и тому «нравственному разорению», которое оно несло с собой4. Важно поэтому проследить в историческом ландшафте Радонежа влияния тех представлений, которые складывались в Троицком монастыре, и тем самым глубже понять особенности формирования культуры той поры.

Радонеж перестал существовать как город после его разорения в Смутное время, около 1608-1609 гг. В 1616 г. село, получившее название «Городок Радонеж» {с начала XVIII в. - село Городок), перешло во владение Троице-Сергиевой лавры и оставалось за ней до секуляризации монастырских земель в 1764 г. Ни в этот период, ни позднее здесь не возникло крупных архитектурных ансамблей, связанных с почитанием Сергия Радонежского. Это почитание выражалось в традиции служб, происходивших в церкви с. Воздвиженского во время Троицких походов государей, и посвящении преподобному Сергию престола в храме с. Городок5. В XIX в. - а, по всей видимости - и в более раннее время - через с. Городок пролегал путь богомольцев, который вел от Покровского монастыря на Хотькове к часовне Крест в Лавре.
Историография Радонежа невелика, но своеобразна. Краткость древних известий о городе сковывала ее развитие6. Стремление искать новые пути исследования Радонежа возникало лишь в периоды, отмеченные подрастающим интересом к русскому средневековью. Начало изучения Радонежа было положено 3. Я. Ходаковским, посетившим с. Городок в 1820 г. Метод 3. Д. Ходаковского, основанный на сочетании археологических наблюдении, опросов старожилов и на использовании данных Генерального межевания, опережал развитие науки того времени7. В 1840- 1850-е годы окрестности Троицкой лавры привлекли внимание И. М. Снегирева8.

Особое место в литературе о Радонеже занимает «Рассказ из деревенской жизни» К. С. Аксакова, опубликованный в ноябре 1857 г. а журнале «.Молва»8. В нем отразилось живое чувство, позволившее К. С. Аксакову увидеть в устном предании неугасшую историческую традицию. Переданные в «Рассказе» с большой тщательностью диалоги с крестьянами донесли до нас уникальные свидетельства. Новый этап в изучении Радонежа был связан с работами С. Б. Веселовского над архивом Троицкой лавры к 1920-1930-е годы. Им была исследована «Выпись межевая» 1542/1543 г., в которой упоминался целый ряд земель, принадлежавших некогда радонежским князьям, и изучены боярские вотчины Радонежского княжества10. Археологически с. Городок обследовалось в 1901 г. Ю. Г. Гендуне11. В 1929-1931 гг. раскопки на городище и посаде проводил Н. П. Милонов12. Позднее в Радонеже неоднократно велись работы разведочного характера13. Исследования, начатые автором в 1976 г. в районе Троице-Сергиева монастыря, включали археологические обследования, сбор материалов микротопонимии и локализацию данных письменных источников.14

В 1984-1985 гг. работы были сконцентрированы в окрестностях с. Городок с целью создания проекта «Зон охраны древнего г. Радонежа»15. В итоге было выявлено 200 памятников археологии XIII- XVII вв. (селища, могильники, дороги, пруды) и 450 памятников ландшафта (угодья, урочища).
Актовые известия XV-XVI вв. по району Радонежа немногочисленны, поэтому особую ценность приобретают материалы писцовых книг В. И. Голенина 1 503/ 150416. «выпись межевая» it «роспись сошных окладов» из книг кн. Р. Д. Дашкова и Ф. Г. Адашева 1542/1543 г.17 -документы, составленные в период расцвета города.

Следующий комплекс описаний относится к 1570-1590-м годам18. В 1617 г. по жалованной грамоте царя Михаила Федоровича, Городок Радонежский был передан Троицкому монастырю. В связи с этим 3 августа 1617 г. М. Тиханов и Д. Орлов «межевали да мерили... Городок Радонежский да пустош[ь] Могилицкую з..дворцовым селом Здвиженскимъ19. В начале 1620-х годов пустошь Могилицкую присоединили к землям с. Воздвиженского, что было закреплено межеванием Н. II. Засецкого и П. Ермолина 24 марта 1623 г.20

Видимо, на следующий год на землях Радонежа21 и его окрестностей проводилось общегосударственное описание, которое по северу Московского уезда вели Л. А. Кологривов и Д. Скирин22.
Документы середины XVI, начала XVII в. образуют фактическую базу для изучения исторической географии района Радонежа. Локализация данных этих документов оказывается возможной, однако, лишь при привлечении всего фонда позднейших источников. Важное место среди них занимают чертежи 1660-1667 гг.23 и межевые книги 1680-х годов, в которых длина межей указана в саженях, что позволяет с большой точностью переносить их на современные карты. В 1680 г. А. 10. Бестужев и В. Домашев обновили проложенную еще в 1542/1543 г. к северу от Радонежа границу между троицкими и государевыми землями. Кроме того, ими была описана южная граница государевых земель, которая проходила по рекам Торгоше и Воре. В 1084 г. данные этого межевания были пополнены описанием селении и в результате возникла писцовая и межевая книга Вердеревского и Л. Юрьева.

Книга 1084 г. сохранявшаяся в подлиннике, не только юридической документ, но и труд, обобщивший итоги многовекового научения Радонежского края и содержавший огромный объем знаний о его природе, топонимии, землевладении25. Межи 1680 и 1084 гг. почти на всем своем протяжении были возобновлены и период Генерального межевания (1768 г.) г.26 . В свою очередь, по межам Генерального межевания прокладывались ходы геодезического обоснования при топосъемке 1930-х годов27. Это позволило автору картографировать данные 1680-1684 гг. Таким образом был открыт путь к локализации данных 1617-1624 гг., что стало основой для реконструкции исторического ландшафта Радонежа XIV-XV вв. (рис. 5).
Древнейшим путем, по которому шло заселение всего Радонежского края, была р. Воря, впадающая в р. Клязьму. В I тыс. н.э. в среднем течении Вори существовал укрепленный родовой поселок финно-язычного населения. В конце XI-XII в. на средней Воре сложилась группа селении славян-Кривичей, известная в археологической литературе благодаря хорошо сохранившимся памятникам курганного быта. Большая часть этих поселении погибла в период монгольского нашествия в середине XIII в. и никогда не возобновлялась впоследствии28.

Район собственно Радонежа, лежавший севернее, не подвергся разорению в 1238- 1240 гг. Он начал заселяться, судя по археологическим данным, во второй половине XIII - первой половине XIV в. (рис. 3). Обычай насыпать курганы тогда уже отошел в прошлое, но курганная керамика и традиции, восходящие к домонгольскому времени, сохранились. С древнерусским временем связано и название города, происходящее от славянского имени «Радонъгъ».

Быть может, селение, носившее это название, существовало с домонгольского времени, но широкое заселение началось позднее29.
Вторым, наряду с реками – исторически сложившимся направлением, вдоль которого шло расселение, являлась Переяславская дорога. С 1302 г., когда кн. Иван Переяславский завещал свой удел кн. Даниилу Александровичу, и особенно с 1328 г. эта дорога стала одной из важнейших в Московском княжестве. При пересечении ею р. Пажи (притока Вори) и возникло с. Радонежское. «[ Село Радонъже] кою» и волость «[ Радонъжское] упоминаются в духовной грамоте Ивана Калиты 1336 г30.
Помимо села, во втор. пол. XIII - первой трети XIV в. существовали три поселения, выявленные археологически: Гольнево, Могилки и Белухинское (рис. 3). Они располагались в пределах 3 км от Радонежа, причем дна последних - близ Переяславской дороги. Обширные пространства, на которых сформировалось позднее княжество, оставались еще незаселенными.

Топография перечисленных селений отражала первые признаки той коренной смены форм расселения, которая вскоре охватила Северо-Восточную Русь, В отличие от домонгольского периода, когда заселялись исключительно берега рек, во второй половине XIII в. селения начали проникать на водоразделы. В окрестностях Радонежа можно проследить стадии этого процесса. Гольнево, основанное у края террасы р. Вори, еще принадлежит домонгольскому типу.
Могилки возникли в удалении от реки, но при естественном источнике воды. Белухинское же, при котором сохранился пруд, представляет собой типичное поселение «на суходоле».
Па покрытых лесами водоразделах переселенцам открылись обширные пространства, которые ранее использовались лишь как охотничьи угодья (рис. 3). Природный ландшафт, в пределах которого возникло с. Радонежское, представлял собой моренную равнину, покрытую ельниками, которые к югу от села сменялись елово-сосновыми лесами. С северо-востока к с. Радонежскому примыкал ландшафт моренной возвышенности. Граница его отчетливо просматривается и теперь при взгляде с упомянутой в летописи горы «над Радонежем» на с. Городок, лежащее на равнине. Возвышенность была расчленена оврагами, которые, смыкаясь, разделяла территорию на отдельные холмы, высоко поднимавшиеся над долинами.

Окраинные и низменные участки этого ландшафта были заняты еловыми лесами. В центральной же его части господствовали древние липово-еловые и дубово-еловые леса, произраставшие на более плодородных почвах. Именно в этой местности, где до сих пор сохранилась участки дубрав, были основаны первые селения радонежской округи. Переселенцы, продвигаясь из района Приклязьминской низменности на север, вверх по р. Воре, встретили иа вершинах моренной гряды леса, типичные для исконных зон славянской колонизации. Это обстоятельство, в сочетании с разнообразием ландшафтов и привлекло население к месту будущего города31.

Если с. Радонежское являлось административным и хозяйственным центром округи, то сакральным ее центром, как можно предполагать, являлись святилище Белые Боги. «В двух верстах от Воздвиженского,- писал И. М. Снегирев в 1856 г. - есть в сосновом бору бугор, называемый Белые Боги; по свидетельству тамошних старожилов, там в овраге лежали какие-то камни, недавно снятые для искания под ними клада, а старое предание говорит, будто прп. Сергии там водрузил каменный крест на месте каких-то истуканов, коим поклонялись окрестные жители32.

Для локализации урочища большой интерес представляет запись, сделанная 3.Я. Ходаковским: ..Бывши в селе Городке, что звалось прежде Радонежью, - писал он, - узнал я редкое название. Тамошний священник и несколько старожилов завели меня к насыпному городку и рассказали все урочища вокруг себя. Напоследок один из них говорит: ...есть Белые Боги подле Воздвиженского села, оно смежно с нами, не дальше одной версты от этого Городка. Молодая женщина, которая привела меня с большой дороги в сие место, знала также про сии Белые Боги и завела меня к ним. Прекрасное местоположение согласуется со своим названием - оно близко раздолья или лощины, которою отделено от урочища, называемого «Могильцы»33.
Судя по этому описанию, Белые Боги находились к югу от Троицкой дороги (от с. Городок к Лавре - рис. 7, № 50), за которой начинались поля с. Воздвижинского. Восточная граница территории, в пределах которой находилось святилище, определяется указанием Ходаковского на то, что святилище удалено от с. Городок «не дальше одной версты». Остается очертить западную и южную границы этой территории. Первая устанавливается на основании рассказа К. С. Аксакова о поисках им места Белых Богов: «Оставивши экипаж у перелеска34, - вспоминал он,- мы прошли пешком сквозь него, вышли в поле и скоро по отлогому скату дошли до овражка, в котором сочилась вода. Мы принялись искать всеми силами...35 Овражек, или «мочежинка», как назвал его собеседник К. С. Аксакова - крестьянин с. Городок, - это ручей Оржавец, протекающий в 800 м к востоку от окраины с. Городок (рис. 7, №229). Таким образом, поле Белые Боги находилось к востоку от Оржавца, на его левом берегу.

ЛАНДШАФТЫ В ДРЕВНОСТИ

Протогород Аркаим, множество других археологических объектов Синташтинской культуры, относящиеся к эпохе бронзы, существовали, согласно климато-стратиграфической шкале, в суббореальный период голоцена: 4,8 тыс.–2,6тыс. лет назад. В это время Зауральские степи пережили ряд серьезных климатических и ландшафтных изменений.

Предшествующий период верхнего плейстоцена (2,58-0,0117 млн. лет назад – появление человека) характеризуется высокой динамикой природных процессов, обусловивших большое разнообразие ландшафтов приледниковой зоны. Растительный покров слагался полынными и маревыми группировками, на северо-западных склонах росли березово-сосновые леса.

На первом этапе бронзового века, в нижнем суббореале (4600-4100 лет назад), на территории степного Зауралья был холодный климат. В лесных сообществах встречались сосна и ель, доминировали луга с разнотравным и злаковым составом. В среднем суббореале (4100-3800 лет назад) климат стал более теплым и сухим (именно в этот период существовали поселения синташтинской культуры). В растительных сообществах стали преобладать полупустынные кустарнички.

В позднем суббореале (3800-2500 лет назад, поздняя бронза) климат становится более влажным. В районе заповедника фиксируются смешанные леса с преобладанием светлохвойных пород (сосна, лиственница). На открытых пространствах доминируют разнотравье и злаки. Достаточное количество древесины давало возможность людям создавать деревянные конструкции, получать тепло, плавить металл. Возрастание влажности климата способствовало увеличению массы растительного покрова, водообильности степных рек и, как следствие, увеличению биоразнообразия.

Landscapes of the ancient times

According to climate stratigraphy, the proto-city Arkaim, and a great number of other archaeological artifacts of the Sintashta culture belonging to the Bronze Age, thrived in the Subboreal period of the Holocene, from 4800 to 2600 BCE. At that time, Trans-Ural steppes experienced a series of considerable climatic and geographical changes.

The preceding period of High Pleistocene (2.58-0.0117 mln years before present – first humans) is characterized by intense dynamics of natural processes, which resulted in a wide variety of landscapes of the periglacial zone. Vegetation cover was formed by vermouth and goosefoot communities, with birch tree and pine forests growing on the north-western slopes.

At the first stage of the Bronze Age, in the Low Subboreal (4600-4100 BCE), the climate in the steppe Trans-Urals territory was cold. In forest communities, there would be pine and fir tree, meadows were predominantly mixed grass and gramineous plants. In the middle Subboreal (4100-3800 BCE), the climate grew warmer and drier (that was the period when the settlements of the Sintashta culture existed). Vegetation communities gave way to predominance of semi-desert shrubs.

In the late Subboreal (3800-2500 BCE, late bronze age), the climate becomes more humid. In the reserve territory, there are records of mixed forests with predominance of light coniferous species (pine, larch). Open spaces are dominated by mixed grass and gramineous plants. Sufficient amount of woods enabled people to create wooden structures, to get warm, to smelt metals. As the climate was growing more humid, the vegetation mass was increasing, steppe rivers were getting more abundant with water, and consequently, biodiversity was enhanced

Методы, виды анализа и приемы исследования	Питающие провинции	Ге-незис	Палеогеографические реконструкции	Стратиграфические построения
				расчленение	корреляция
Общие	Сравнительно-географический			хх
Фациально-генетический		хх	хх	х	х
Актуалистический			х
Эволюционный			хх	хх
Частные	Геоморфологические		хх	хх	х
Литологические:
текстуры		хх	хх
физико-механические свойства		хх
гранулометрия	х	х	х	х
минералогический:
терригенных минералов	хх	х	х	х	хх
аутигенных		хх	хх
	глинистых петрография	хх хх		хх х	хх хх	хх
	Геологические	хх			хх	хх

Методы изучения древнего рельефа суши . Формы рельефа относительно редко сохраняются в ископаемом состоянии. Среди таких чаще встречаются речные долины, озерные котловины, конусы вулканов, дюны, горные хребты и пр. Реконструкция древнего рельефа производится на основе анализа фаций и формаций с помощью общих и частных методов палеогеографии.

Прежде всего устанавливается область сноса материала, т. е. область активной денудации отложений. С помощью гранулометрического анализа изучается смена фаций по площади; чем ближе к области сноса, тем более механический состав породы становится грубым и хуже отсортированным. Осадки глинистые, сменяются песчаными, галечными, валунистыми, обломочными. Окатанность их уменьшается. Иногда изменяется степень окраски. Меняется состав фауны – глубоводные, мелководные, прибрежные, наземные виды. По этим признакам реконструируется береговая линия, характер рельефа – горный или равнинный. Горный рельеф имеет большую мощность отложений во впадинах, часто грубообломочный и с быстрой сменой фаций. Равнинный рельеф характеризуется малыми мощностями, однородным составом фаций, постепенной их сменой.

О высоте древнего рельефа судят по уклонам аллювиальных отложений. Современные равнинные реки имеют уклон 0,4–4 м, горные – 1–10 м и до 100 м на один километр длины. Зная площадь распространения древнего аллювия (длина), можно примерно оценить высоту рельефа по формуле: Δh = , т. е. уклоны (Δh ) равны высоте, делимой на длину. Отсюда h = Δh х L . Но всегда нужно иметь в виду еще два положения – палеотектонику и палеоклимат, т. е. нужно взглянуть на логическую модель палеофации. Палеогеоморфология очень тесно связана с практикой поиска россыпных полезных ископаемых – золота, платины, алмазов, полиметаллов.

Методы изучения древних водоемов. В основном используются органические и геохимические методы в сочетании с литологическими. Изучаются моря и озера.

Береговая линия реконструируется с помощью фациального анализа, а также характерных для побережий форм рельефа – береговые валы, дюны, остатки волнобойных уступов.

Рельеф дна древних водоемов можно оценить по наличию рифовых комплексов, подводных оползней, изменению гранулометрического состава донных осадков, изменению площадей органических остатков (ареалов).

Данные о глубине водоема (до 10–15 м) дает гранулометрия. Там, где прибрежная зона подвержена воздействию прибоя, формируются грубозернистые, галечные, плохо сортированные материалы. На литорали (глубиной менее 30 м), где наблюдаются приливы и отливы, характерны знаки ряби и песчаные волны. В этих же глубинах можно наблюдать и вынос реками илистого и песчаного материала. Более глубокие места водоемов (> 30–100 м) сложены глинистыми и кремнистыми породами, неслоистыми с остатками планктонных организмов (живших в толще воды – акул, рачков, аммонитов, белемнитов и пр.). Глубоководные однотипные осадки встречаются на разных глубинах, это зависит от размеров водоема. По данным Страхова Н. М. (1963), алевриты в океанах формируются с глубины 75–100 м, в Черном море – 15–25 м, а в Балхаше – всего с 2–3 м. Геохимия и минералогия железистых (аутигенных и глинистых) минералов позволяет определить относительные глубины. Так, у самого берега образуется детритовый гетит, а с удалением от него – шамозит, глауконит.

Однако наиболее точно относительные глубины определяются палеоонтологическими материалами. Так, наличие в геологических отложениях остатков донных водорослей является показателем мелководья, не превышающего глубину 50–70 м, так как на большей глубине не возможен фотосинтез. Коралловые постройки формируются на глубине 40–60 м. На мелководье живут моллюски с массивными раковинами. С глубиной увеличивается количество планктонных форм и сокращается количество донных, скелет которых становится хрупким. В отложениях сохраняются зубы акул, скатов, рыб, рачков, аммонитов и пр.

Определение солености производится по составу хемогенных осадков и органическим остаткам. По мере увеличения солености вод в морях происходит последовательное выпадение хемогенных осадков: карбонат кальция – карбонат магния – сульфаты – галиты. В морях с нормальной соленостью (около 35 0 / 00) обитали кораллы, радиолярии, головоногие моллюски, морские ежи и лилии, большинство фораминифер. В бассейнах с пониженной соленостью (20–25 0 / 00) широко распространялись брахиоподы, гастроподы, остракоды и харовые водоросли.

О газовом режиме вод судят по присутствию соединений железа и марганца, которые имеют переменную валентность. Окислительная среда дает наличие гематита и фосфатов, а восстановительная – присутствие сульфидов железа, марганца, цинка и свинца.

Температурный режим вод определяют по фациям-индикаторам, остаткам организмов и с помощью изотопно-кислородного анализа.

Признаками теплых водоемов служат: мощные толщи известняков, доломитов, железа, марганца, соленосные фации, остатки кораллов и граптолитов. В холодных водоемах отлагались кремнистые и гляциально-морские осадки с комплексами холодолюбивых морских организмов (фораминиферы, моллюски,остракоды, диатомовые водоросли). Бентосные фораминиферы и двустворки имеют крупные раковины в холодных условиях.

Особенно достоверные данные о древних водоемах дают диатомовые водоросли, которые освоили все экологические ниши в водоемах Земли.

Методы восстановления климатов прошлого. Показателями теплого и влажного климата служат: высокая степень выветрелости континентальных отложений и глубокое их химическое разложение; образование красноцветной коры выветривания; ископаемые почвы (красноцветы, желтоземы, красноземы); преобладание биогенного карбонатонакопления перед хемогенным в водоемах; месторождения бокситов, каолинов, каменных углей.

Признаками холодного климата являются: малая мощность коры выветривания; слабая степень химического разложения отложений; присутствие ледниковых и водно-ледниковых отложений.

О засушливом (аридном) климате свидетельствуют: известковистость всех континентальных фаций; преобладание в водоемах хемогенного карбонатонакопления; континентальное и лагунное соленакопление; широкое развитие эоловых фаций; пестроцветность.

Сезонная слоистость фаций (ленточные глины, соленосные толщи) позволяет судить о наличии и характере климатических сезонов.

Качественную оценку палеоклиматов дают остатки растений и животных. Среди них есть очень четкие индикаторы. Например, вечнозеленые растения, кораллы. Важным является видовой состав растений и животных. Чем хуже условия (холодный климат), тем беднее видовой состав. Аналогичная зависимость характерна и для морских организмов: у берегов Индонезии обитает 40 000 видов морских животных, в Средиземном море их более 6 000, а в высоких широтах – около 400 видов.

Количественную характеристику древних климатов получают по изотопному составу ископаемых организмов. Метод разработан американским ученым лауреатом Нобелевской премии Г. Юри. В скелетах живых организмов накапливаются изотопы 18 О и 16 О. Их соотношение в организмах меняется в зависимости от температуры окружающей среды. Соотношение 18 О/ 16 О позволяет получать количественные показатели палеоклиматов, судить о простирании климатических зон и о сезонных колебаниях. Так, изотопный метод показал, что в плейстоцене поверхностные воды Тихого океана на экваторе имели температуру на 6ºС ниже современной.

Особенно хорошие показатели климатов прошлого дает сопряженный метод исследования – спорово-пыльцевой, диатомовый, изотопный и ядерной хронологии.

Методы изучения древних ландшафтов. Древние ландшафты характеризуются особенностями геомы и биоты. О геоме мы уже упоминали, а что касается палеобиот, то восстанавливаются они с помощью палеоботанических и палеозоологических методов. Решаются следующие задачи:

1) определяется систематический состав флоры и фауны;

2) прослеживается эволюция флоры, фауны и физико-географических условий;

3) исследуются палеобиогеоценозы и их распространение;

4) проводятся палеоэкологические исследования, т. е. реконструкция жизнедеятельности организмов.

Палинологический (спорово-пыльцевой) анализ дает возможность реконструировать растительность прошлых эпох. Анализ выполняется более чем в 150 лабораториях в России и около 20 специалистами в Беларуси. Объектами изучения метода являются зерна цветочной пыльцы и спор наземных растений. Развиваясь в огромных количествах в тычинках и спорангиях (1 экземпляр щавеля продуцирует около 400 млн пыльцевых зерен), пыльца и споры высыпаются наружу и рассеиваются на обширной площади в виде пыльцевого дождя. Попадая в почву или водоемы, пыльца и споры захороняются. Их оболочка, состоящая из пробкоподобной целлюлозы и спорополленина, прочная и стойкая, что дает им возможность сохраняться очень длительное время.

Палеокарпологический анализ (изучение плодов, семян и шишек) хорошо характеризует палеофлору.

Ботанический анализ торфяников (погребенных и современных) дает возможность определить состав растений и тип торфонакопления.

Дополнительные сведения о флоре и условиях ее обитания получают другими видами анализов.

— С помощью органографического анализа исследуют отпечатки растений и их морфологию.

— Палеоксилологический анализ дает возможность изучить структуры ископаемой древесины.

— Дендрохронологический анализ применяют при изучении годичных колец и климатических сезонов.

— Диатомовый анализ позволяет изучить флору водной среды – диатомовые водоросли.

— Флорогенетический анализ используется при изучении современной флоры и определении возраста ее элементов.

— Ареалогический анализ (анализ современных ареалов) дает возможность получить информацию об их размещении, целостности и т. д.

Палеозоологические методы, как и палеоботанические, изучают отдельные группы животных, так как они характеризуют разные ландшафты и имеют разную морфологию. Кроме того, в истории Земли разные группы животных играли главные роли, поэтому они имеют свою специфику и в палеогеографии имеют собственное значение. Структура палеозоологических методов была дана выше.

С помощью палеоонтологических материалов можно получить палеоклиматические характеристики – температуру января, июля, среднегодовую, годовое количество атмосферных осадков. С помощью ареалогического метода, разработанного Иверсеном (Iversen, 1944), можно найти для каждой точки современного ареала растения и животного климатические характеристики и построить климатограммы парной корреляции для нескольких видов, которые в настоящее время редко встречаются между собой. Площадь на графике, где пересекаются все ареалы, и должна характеризовать климатические показатели прошлого той территории, где был найден подобный состав растений или животных.

Математическим методом были рассчитаны зависимости между климатическими характеристиками и структурой современных спорово-пыльцевых спектров в различных условиях. Например, для ландшафтов степей и полупустынь:

1. Средняя годовая температура = 18, 67 – (0,11 TR + 0,02 SP + 0,001 Chen).

2. Средняя температура июля = 15,8 + 0,09 TR + 0,26 Eph + 0,002 Chen + 0,013 Art + 0,065 Wodn.

3. Средняя температура января = (2,5 средняя годовая температура + 0,023 Chen + 0,13 Brya) – (20,61 + 0, 11 TR).

4. Годовая сумма осадков = 989,6 + 2,17 Pin – (8,92 Gram + 7,9 Chen + 10,9 Art + 16,11 Wodn),

где: TR – общее количество пыльцы (травянистых растений), Art – (полыней), Chen – (мариевых), Eph – (эфедры), Wodn – (водных), Pin – (сосны), Gram – (злаков), SP – (спор), Brya – (спор зеленых мхов).

Методы определения абсолютного возраста. Возраст отложений определяется по содержанию радиоактивных элементов и продуктов их распада. Во многих минералах есть радиоактивные изотопы, которые используются для датирования. Среди многих методов наиболее часто используются следующие:

1) гелиевый метод, свинцово-изотопный, где используется процесс распада урана и тория:

238 U ® 8 He + 206 Pb

235 U ® 7 He + 207 Pb

232 Th ® 6 He + 208 Pb;

2) калий-аргоновый:

40 K + e ® 40 Ar;

3) рубидиево-стронциевый:

87 Rb ® b + 87 Sr;

4) самарий-неодимовый:

147 Sm ® a + 143 Nd;

5) рений-осмиевый:

187 Re ® b + 187 Os;

6) радиоуглеродный:

14 C ® b + 14 N;

7) термолюминисцентный: аккумуляция энергии радиационного поля минералами.

Наиболее древние породы Земли – комплекс метаморфических и интрузивных пород района Исуа в Западной Гренландии. По данным рубидиево-стронциевого и свинцово-изотопного методов их возраст 3,8 млрд лет. Возраст метеоритов при этом составляет 4,5–4,6 млрд лет. Земля, соответственно, не может быть моложе этой цифры, т. к. произошла из метеоритный пыли.

Академик Ферсман А. Е. отметил: «...смерть атома человек сумел превратить в орудие познания мира и сделать из нее эталон времени».

Палеомагнитный методизучает остаточную намагниченность минералов, которая дает сведения о древнем магнитном поле (направление, напряженности) и об условиях, в которых происходило формирование горных пород.

Антропологический и археологический методыреконструируют особенности развития человека, хозяйственной деятельности и формирования антропогенных ландшафтов.

Исторические методы применяются в экономико-географических исследованиях и при историко-географических реконструкциях.

ОСНОВНЫЕ

ПАЛЕОГЕОГРАФИЧЕСКИЕ

ФАКТОРЫ

Гипотезы о причинах изменений природных условий в прошлом разделяются на две группы – астрономо-физическую и геолого-географическую.

Астрономо-физические (космические) палеогеографические факторы. Среди космических палеогеографических факторов (причин) основным является солнечная радиация (количество и качество солнечной радиации), которую получала Земля. При этом в одних высказываниях фигурирует, что поток солнечных лучей был постоянен, но изменялось положение Земли по отношению к Солнцу. В других основное значение придается изменениям самой излучающей способности Солнца, как переменной звезды.

На изменение элементов земной орбиты в прошлом указал английский астроном Кролл в 1875 г. Принципы этого явления были математически обоснованы М. Миланковичем. Изменение солнечной радиации по планете связывали с изменением положения Земли в Солнечной системе.

1. Изменялся наклон земной оси по отношению к современному (23°24"). Более отвесное положение земной оси (<23°24") выравнивало годичное распределение солнечной радиации по широте – исчезали зимние и летние контрасты, а более пологое положение (>23°24"), наоборот, усиливало контрасты. Продолжительность таких периодов была 40 тыс. лет для плейстоцена.

На изменение наклона земной оси указывают и палеомагнитные исследования. Движение географического полюса происходило по сложной траектории от экваториальной зоны Центральной Америки до современного его положения. Полученные данные на разных материках повторяют схему движения полюсов, но фиксируют их в разных точках Земли, что говорит о движении материков.

Геологи утверждают, что экватор в докембрии был наклонен по отношению к современному под углом » 70°, а в палеозое – 45°.

2. Изменялась фигура земной орбиты. Более круглая орбита приближала Землю к Солнцу, а эллиптическая – удаляла, что сокращало или увеличивало потерю солнечной радиации за счет расстояний. Периодичность таких явлений равна 92 тыс. лет.

3. Изменение времени наступления осеннего и весеннего равноденствия, т. е. перехода Солнца через экватор, осуществляется с периодом в 21 тыс. лет.

Излучающей способности Солнца и влиянию ее на палеогеографические процессы Земли посвящены несколько гипотез. Гипотеза Эпика утверждает, что солнечная активность в результате превращения водорода в гелий временами ослабевала и потом восстанавливалась до современного уровня, что приводило к чередованию гумидных и аридных условий. Гипотеза Симсона связана с ростом активности солнечной радиации по сравнению с современной. При этом увеличивается испарение, количество облаков и осадков. Снижается температура воздуха и образуются ледники. Гипотеза Предтеченского говорит об ослаблении межзонального обмена воздушных масс в периоды активности Солнца. Гипотеза советских ученых основывается на том, что существуют долгопериодические изменения всех групп природных процессов (общая структура и рельеф материков, вулканизм и плутонизм, климат, седиментация, типы ландшафтов, эволюция флоры и фауны). По этой гипотезе выделены два типа развития природы – геократический и талассократический.

Геократический тип характеризуется широким развитием суши, резко выраженным аридным климатом, общим ослаблением осадкообразования, усилением гранитообразования, кризисом флоры, почти полным прекращением угленакопления и бокситообразования.

Талассократический тип отличают большие трансгрессии моря, гумидный климат с плотной облачностью, увеличение объемов терригенного осадконакопления, пышное развитие растительности (полихронные флоры), интенсивное накопление растительного углерода и углей.

Переходный тип связан с бурным вулканизмом, динамичной структурой ландшафтов, контрастным климатом, четкой географической зональностью, усложнением процессов осадконакопления.

В связи с этими палеогеографическими особенностями предполагается, что Солнечная система, совершая свой путь вокруг центра Галактики, проходила пространства, различно насыщенные космической материей. Так, прохождение Солнечной системы сквозь поглощающие галактические туманности могло вызывать периодические ослабления солнечной радиации, что сказывалось на климате, экзогенных процессах и условиях развития органического мира. В другом случае Солнечная система могла проходить через насыщенную космической материей туманность Галактики, которая могла явиться дополнительным фактором гравитационного воздействия, по-разному возбуждавшего земную кору, в одних случаях вызывая всплывания сиалических блоков и гранитный плутонизм (геократические фазы), в других – частичное погружение сиаля и внедрения в земную кору основного материала (талассократические фазы). Так, например, кульминационные эпохи орогенеза Г. Ф. Лунгерсгаузен и Г. П. Тамразян связывали с моментом пересечения Солнечной системой плоскости Галактики, при котором развивается максимальная скорость движения, вызываемая наибольшим сгущением масс в зоне галактического экватора. Такое одновременное и одинаково направленное воздействие меняющейся космической среды на верхние оболочки планеты (литосферу, атмосферу и гидросферу) и определило совпадение долгопериодических изменений всех основных групп экзогенных и эндогенных процессов.

Геолого-географические (планетарные) палеогеографические факторы. Тектонические и орографические факторы влияли на соотношение суши и океана, что приводило к изменению палеогеографических процессов. Если площади океана превышали площади суши, наблюдалось развитие на больших площадях однородных ландшафтов. Климат Земли становился равномерным, и циркуляционные процессы ослабевали. Это происходило в связи с тем, что большой объем воды аккумулировал тепло и долго его удерживал. Наличие больших площадей суши делает процессы более контрастными, сложнее становится зональность, климат делается более континентальным с отчетливыми межзональными контрастами и большим температурным градиентом «экватор – полюс»; усиливается атмосферная циркуляция.

Палеогеографическое значение имело географическое местоположение суши. Если площадь суши больше в высоких широтах, природа будет более контрастна, а климат более континентальным, чем в случае, когда площадь суши больше в низких широтах. Внутренние части континетов получают больше тепла и света, но меньше влаги, поэтому здесь формируются зоны степей, полупустынь и пустынь и зональность сдвигается к северу. По мере увеличения суши развивается антициклональная циркуляция атмосферы, а с ней и выхолаживание суши.

Большое значение имел гипсометрический уровень суши . Чем выше среднее значение уровня суши, тем ниже температура воздуха, меньше атмосферное давление, больше испарение. С понижением среднего уровня климат становился более теплым и влажным. Значительна также роль горных барьеров, которые влияют на формирование палеоландшафтов.

Вулканические факторы. Извержение вулканов влияет на газовый состав атмосферы и на литологические особенности отложений – пеплы, лавы, брекчии. Пылевые частицы в атмосфере являются ядрами конденсации и способствуют увеличению облачности. Частицы могут отражать солнечные лучи и снижать уровень радиации на 10 – 20%, что понижает температуру воздуха на 0,5–0,7°C. Вулканическая деятельность влияет на содержание СО 2 , которое колебалось от 0,3% в раннем карбоне до 0,03% в настоящее время, что составляло разницу в температуре воздуха от «парникового эффекта» в 20°.

Океанические факторы. Л. Б. Рухин, автор монографии «Основы общей палеогеографии», отметил, что тектоника дна океана влияла на динамику вод океана. Неоднократно происходила изоляция полярных бассейнов из-за тектонических поднятий гряды Томсона, которая протянулась по дну Атлантического океана от Шотландии, через Исландию до Гренландии. В период поднятий гряды Гольфстрим не попадал в Северный Ледовитый океан, происходило охлаждение вод и оледенение океана, а за ним и материковое оледенение Евразии и Северной Америки.

Вторая особенность океанических вод – глубинная циркуляция вод, которая происходит из-за различий в их плотности. В периоды похолоданий более тяжелые холодные воды северных широт устремляются к экватору и охлаждают водную массу в районе экватора. В периоды потеплений испарение вод с океана на экваторе увеличивает соленость и плотность вод в океане. Воды экватора устремляются на север, повышая температуру океанических вод.

Соленость вод океанов является важным палеогеографическим фактором, т. к. она влияет на испарение с поверхности океанов и содержание водяных паров в атмосфере. Невысокая соленость вод древних океанов способствовала высокой влажности атмосферы. С увеличением солености в океанах увеличивалось давление водяных паров и ослаблялось испарение; понижалось содержание паров в атмосфере и увеличивалась континентальность климата.

Палеогеографический фактор состава атмосферы. Лучистая энергия Солнца на Земле превращается в тепловую, т. е. Земной шар перерабатывает волны коротких длин в длинноволновые.

Современная атмосфера пропускает 48 % солнечных лучей и задерживает 93 % длинноволнового излучения.

Водяной пар является самым хорошим регулятором соотношения коротковолнового и длинноволнового излучения, т. к. хорошо пропускает солнечную радиацию и идеально задерживает тепловое излучение. Особое значение имеют облака. В истории Земли континентальные и океанические условия сменяли друг друга, увеличивая и уменьшая испарение.

Но для образования облаков нужны ядра конденсации в виде вулканической пыли, дыма, кристалликов льда и др. В геологической истории происходило уменьшение облачности и увеличение солнечности климата.

Абсолютно непроницаемым для теплового излучения Земли является СО 2 , которого в современной атмосфере всего 0,03 % объема ее. Если бы СО 2 не было бы совсем, то среднегодовая температура воздуха Земли была бы ниже на 21°С и составляла бы –7°С. Изначально в атмосфере было 98 % СО 2 , но постепенно СО 2 был связан карбонатами, а 1,5 % растворено в водах океана. Сейчас существует равновесие СО 2 в океанах и атмосфере. Ежегодно в одну и другую сторону проходит 200 млрд т СО 2 . Увеличение тока СО 2 с атмосферы в океан выхолаживает Землю, образуются ледники и лед в океане. Увеличение объема океанических льдов увеличивает концентрацию СО 2 в водах, т. к. во льдах содержание СО 2 небольшое. Лишний СО 2 из океанических вод постепенно перемещается в атмосферу и поднимает температуру воздуха, исчезают льды, увеличивается объем вод океана, где уже наблюдается недостаток насыщения СО 2 .

Поступление СО 2 в атмосферу связано также с извержениями вулканов, с дыханием живых организмов, минерализацией растительных и животных остатков, сжиганием органики.

Озон (О+О 2 =О 3) (атом + молекула) также удерживает длинноволновое излучение и повышает температуру воздуха.

Палеоландшафтные факторы влияют на характер осадконакопления и захоронение палогеографической информации.

Антропогенные факторы преобразуют природу и создают основу для возникновения экологических проблем.

4. ПАЛЕОГЕОГРАФИЧЕСКИЕ КАРТЫ____

Конечным итогом палеогеографических исследований является составление карт.

В зависимости от степени обоснованности выделяются:

– палеогеографические карты;

– схематические карты;

– экскизные зарисовки.

На первых двух типах карт обязательно должен быть показан фактический материал, положенный в основу выделения тех или иных палеогеографических элементов.

В зависимости от масштаба, охваченной территории и задач палеогеографические карты могут быть глобальными, обзорными, региональными и детальными. Нужно помнить, что на любой палеогеографической карте показывается обобщенная географическая ситуация на протяжении длительного времени. Временные периоды увеличиваются с древностью отложений.

Существуют специальные палеогеографические карты, на которых изображают определенный процесс, компонент природы или связи элементов (объектов). К ним относятся: палеолитологические, палеотектонические, палеогеоморфологические, палеоботанические и флористические, палеоклиматологические, палеофаунистические, палеолимнологические. Составляются карты палеогеографических условий формирования полезных ископаемых. Палеогеографические карты дополняются литолого-фациальными профилями, по которым можно проследить изменение палеогеографической ситуации во времени и пространстве.

Разработка палеогеографической карты включает в себя следующие этапы:

1. Составляется описание разрезов и скважин (вещественный состав).

2. Выделяются временные интервалы, которые интересуют исследователя.

3. По выбранному временному интервалу в пространстве изучают литологию фаций и в масштабе наносят на карту. Получается литолого-фациальная карта.

4. Строится литолого-фациальный профиль.

5. Устанавливаются условия среды осадконакопления (палеоэкологические).

6. Проводится палеогеоморфологический анализ, где определяется рельеф, области сноса и особенности континентального осадконакопления.

7. Цветом показывается палеогеографическая обстановка – водные бассейны с нормальной соленостью даются тонами синего цвета (в зависимости от глубины), с повышенной соленостью лагуны и моря – лиловым, а с пониженной соленостью и пресные – зеленым.

Денудационные низменности даются желтым цветом, а более возвышенные участки – розовыми и коричневыми цветами.

Динамика процессов показывается стрелками – снос терригенного материала, направление течения рек.

Особыми значками даются месторождения полезных ископаемых.

Для детализаций отдельных палеогеографических элементов могут быть добавлены этапы картосоставления. Например, карты условий обитания организмов, образования осадков, рудных и аутигенных минералов и т. д. требуют дополнительно разработок палеоклиматических характеристик и комплексного анализа палеогеографических карт. Получается ландшафтно-климатическая карта. На ней отображены: а) денудационные и аккумулятивные ландшафты; б) области развития зоо- и фитоценозов; в) зональные характеристики климата и их провинциальные особенности; г) количество атмосферных осадков и особенности их распределения.

С возрождением идей мобилизма А. Вегенера, которые были трансформированы в учение о тектонике литосферных плит, и развитием палеомагнитных исследований палеогеографические карты стали строиться на основе былого распределения географических полюсов, суши и океана. Эти карты называются палинспастическими. Они довольно схематичны и составляются в глобальном или региональном масштабе.

В последнее время академиком К. К. Марковым разработан метод палеогеографического сопряженного анализа опорных разрезов. Опорный разрез – это одно или несколько наиболее представленных естественных обнажений (или скважин) в конкретном районе (участке, регионе), дополняющих друг друга и несущих полную информацию о составе осадков, их стратификации и палеогеографии территории расположения районов. Основное требование, предъявляемое к опорному разрезу, – максимально высокая стратопалеогеографическая информативность, реализуемая в процессе его изучения. На основании этих материалов составляются карты палеогеографического районирования.

5.ЭТАПЫ

ПАЛЕОГЕОГРАФИЧЕСКОГО

РАЗВИТИЯ ЗЕМЛИ ____________

ПАЛЕОГЕОГРАФИЯ

ДОКЕМБРИЯ

Докембрий продолжался 3 млрд 950 млн лет. Разделен на три части (эры). Гадейский – доархейский этап развития Земли был длительностью 600 млн лет. Архейский этап длился 1 500 млн лет («археос» – древний). Протерозойский этап («протерос» – первичный, «зоэ» – жизнь) длился 1 850 млн лет. За отмеченное время прошло 7/8 истории Земли.

Жизнь Земли началась с момента формирования ее геосфер – оболочек Земли. Вначале образовалось ядро из железистых планетезималей (оторванных от Солнца кусочков, межзвездной пыли), не содержащих радиоактивных элементов на фазе высоких температур газово-пылевой туманности. По мере охлаждения туманности и расхода железистых соединений к ядру стали притягиваться алюмосиликаты. И чем больше становился объем ядра, тем больше формировалось в их массах алюмосиликатов с радиоактивными элементами. Постепенно ядро окружалось мантией. Мантия была хорошим теплоизолятором, отчего ядро стало пластичным. Передвижение металлической и аллюмосиликатной фаз происходило и в дальнейшем за счет кинетической энергии от бомбардировки метеоритами.

Постепенно формировалась протомантия и протокора, которые благодаря радиоактивному распаду могли неоднократно переплавлять и метаморфизировать свое вещество.

Что происходило на Земле в эти первые 500–600 млн лет, названных гадейским этапом? Следов пока не найдено, т. к. самые древние породы имеют возраст 3,96 млрд лет. Об этом можно судить по материалам с Луны и других планет.

Поверхность Земли, вероятно, была покрыта мощной толщей «насыпного» материала (до нескольких десятков метров) типа лунного реголита, который служил хорошим экраном для теплового излучения Земли. В результате радиоактивного распада кора разогревалась. Дополнительная энергия приходила в результате ударов о Землю планетезималий крупных размеров. Особенно интенсивная бомбардировка имела место около 4,0 млрд лет назад. В местах ударов образовывались кратеры с расплавленной лавой. Еще одним источником энергии явился процесс дифференциации химических элементов внутри Земли на ядро и сиалевую кору.

Бомбардировка метеоритами в верхней оболочке приводила обширные участки к плавлению и образованию пород, близких к базальтам. Внутриземного плавления еще не было, т. к. температуры земных слоев были низкими.

Таким образом, две земные оболочки уже наметились в развитии – протоядро и протомантия. Были ли в это время атмосфера и гидросфера? Этот процесс был связан с освобождением химических элементов из твердого первичного вещества Земли. Только начавшееся плавление верхней оболочки (коры) и появление базальтовых магм привело к образованию водяных паров и газов. В это время вещество атмосферы и гидросферы не было достаточно разделено и представляло смешанную парогазовую массу, окутывавшую мощным и плотным слоем всю планету. Проницаемость для солнечных лучей была очень слабой, поэтому на поверхности Земли царил мрак. Неразделенная парогазовая оболочка состояла из паров воды и некоторого количества кислых дымов: H 2 O, CO 2 , CH 4 , CO, H 2 S, SO 2 HСl, HВr, HF, Ar, H и другие газы и соединения. Часть пара конденсировалась в жидкую воду и составляла мелководные протоокеаны, воды которого были насыщены анионами от дегазации мантии и представляли собой довольно крепкий раствор HCl и H 3 BO 3 c pH = 1–2. Катионы в воду не поступали, т. к. снос с суши был незначительным из-за плоского рельефа.

Архейский этап проходил в три фазы по 0,5 млрд лет – раннюю, среднюю и позднюю. Характерно наличие горных пород этого времени, что позволяет более уверенно говорить о палеогеографии ранних этапов Земной истории. Это так называемые «серые гнейсы», найденные на Канадском, Балтийском, Украинском, Алданском щитах, на востоке Южной Америки и Африки, на западе Австралии. В них большое количество Na, Ni, V и Cr и низкое K, U, Th, Rb, Ti и особенно низкое соотношение 87 Sr/ 86 Sr, равное 0,699–0,701 (т. е. < 1). По химическому составу это были известково-щелочные породы с высоким содержанием Na 2 O, K 2 O, CaO и низким – Al 2 O 3. Кварца (SiO 2) в них было более 65%.

При соприкосновении с атмосферой происходило разрушение пород и вынос химических элементов, в основном катионов Na + , K + , Ca ++ , Al +++ , Fe +++ , Fe ++ и других в воды океана, где формировались хлориды и фториды и постепенно раскислялся океан. Атмосфера в результате охлаждения и выветривания теряла свои кислотные дымы и конденсировала часть водяных паров. В результате этого состав атмосферы изменился и содержал: 98 % CO 2 , 1,5 % N 2 , 0,19 % Ar, примесей H 2 O, NH 3 , CH 4 , H 2 S. Температура была высокой, но ниже точки кипения воды (< 100 о С). Атмосфера становится прозрачнее и вместо мрака на Земле образовалась глубокая тень. Дегазация Земли продолжалась и летучие вещества H 2 O, CO 2 , Cl, N 2 , S 2 , Ar, F 2 , H 2 , B, Br насыщали атмосферу и океаны.

Как полагают ученые, в среднем архее вследствие неравномерности развития ядра на поверхности Земли начинают проявляться зоны постоянных лавоизлияний и постепенно базальтовая кора из «серых